Кристин Фихан - Темный принц

Она произнесла это как покаяние, пристыженно склонив голову.

Михаил взял ее за руку и потянул, заставляя идти рядом.

— Это особенность моего народа, способ, которым мы чувствуем свою пару. И это не всегда приятно. По своей природе мы страстные, любвеобильные и большие собственники. Я испытываю то же, что и ты.

Она робко улыбнулась.

— Я права, думая, что ты сознательно удерживаешь меня здесь?

Михаил пожал плечами.

— И да и нет. Я не хочу заставлять тебя действовать вопреки собственному желанию, но я также хочу, чтобы ты осталась. Я полагаю, что мы, Спутники жизни, связаны более безвозвратно, чем вы связываете себя вашей свадебной церемонией. Мне будет очень неуютно здесь без тебя, и душой и телом. Я не знаю, как бы отреагировал на твои отношения с другим мужчиной, и, если честно, боюсь этого.

— Но мы действительно из двух совершенно разных миров, — печально сказала она.

Он поднес ее руку к губам.

— Есть такая вещь, как компромисс, малышка. Мы можем двигаться между двумя мирами или создать наш собственный мир.

Ее синие глаза смотрели на него, она слабо улыбалась.

— Это звучит так здорово, Михаил, так современно, но я почему-то думаю, что, скорее всего, мне одной придется пойти на компромисс.

Со своей странной старомодной учтивостью Михаил приподнял ветку, пропуская ее вперед. Тропа сделала большой круг и привела их обратно к его дому.

— Возможно, ты права, — сказал он весело, — но пойми, это в моей природе — контролировать и защищать. Я не сомневаюсь, что ты более чем достойна меня.

— Тогда почему мы вернулись к тебе домой, вместо того чтобы отправиться в гостиницу? — спросила она, положив одну руку на бедро, в ее глазах плясали бесенята.

— А что бы ты там делала так поздно вечером?

— Останься со мной этой ночью. Пока я работаю, ты можешь читать, а потом я научу тебя, как строить лучшие щиты, чтобы закрываться от нежелательных эмоций окружающих тебя людей.

— А что с моим слухом? Из-за твоих лекарств он обострился до абсурда. — Она подняла бровь. — У тебя есть еще какие-нибудь идеи относительно того, что может со мной произойти?

Он сзади коснулся ее шеи зубами, а его пальцы скользнули по ее груди.

— У меня есть всевозможные идеи, малышка.

— Не сомневалась в этом. Мне кажется, ты сексуальный маньяк, Михаил.

Рейвен выскользнула из его объятий.

— И я считаю, что ты что-то положил в это лекарство, поэтому я тоже стала сексуальной маньячкой.

Она села за стол, спокойно взяла свой стакан с соком.

— Так как?

— Пей медленно, — рассеянно велел он. — Где ты нахваталась таких идей? Я был так осторожен с тобой. Ты чувствовала, как я делаю тебе внушения?

Она поняла, что пить не хочется.

— Ты всегда заставляешь меня спать.

Рейвен осторожно понюхала сок. Яблочный. Она ничего не ела и не пила в течение последних двадцати четырех часов, так почему ей ничего не хочется?

— Тебе нужно было поспать, — без угрызений совести сказал он, глядя на нее задумчиво. — Что-то не так с твоим соком?

— Нет-нет, конечно нет.

Рейвен поднесла стакан к губам и почувствовала, как ее желудок протестующе сжался. Она поставила стакан на стол, даже не пригубив.

Михаил вздохнул.

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нужна еда. — Он наклонился ближе. — Насколько проще было бы, если бы ты позволила мне помочь тебе, но ты сказала, что я не должен это делать. Разве это разумно?

Ее пристальный взгляд скользнул мимо, пальцы нервно поворачивали стакан.

— Может быть, у меня просто грипп. Последние дни я чувствую себя как-то странно, у меня головокружение и слабость.

Она отодвинула стакан. Михаил пододвинул его назад.

— Это необходимо, малышка. — Он дотронулся до ее руки. — Ты и так чересчур маленькая, а я не считаю потерю веса хорошей идеей. Сделай глоток.

Она провела рукой по волосам, понимая, что он прав, но желудок протестовал.

— Не думаю, что смогу, Михаил.

Она подняла на него встревоженный взгляд.

Я действительно не капризничаю, я, наверное, больна.

Его лицо стало жестким. Он навис над ней, удерживая в руке стакан.

Ты выпьешь.

Его тон не допускал возражений.

— Ты выпьешь сок, твой организм его примет, — сказал он вслух, обняв ее за плечи.

Рейвен посмотрела на него, потом на пустой стакан на столе. И медленно тряхнула головой.

— Я не могу поверить, что ты способен на это. Я не помню, как пила, но неприятных ощущений теперь не испытываю.

Отвернувшись от него, она посмотрела в темную чащу. В лунном свете мерцал туман.

— Рейвен.

Он ласкал ее затылок.

Она доверчиво прислонилась к нему.

— Ты даже не представляешь, насколько ты уникален. Вещи, которые ты можешь делать, не поддаются моему пониманию. Ты пугаешь меня, действительно пугаешь.

Михаил прислонился к столбу, неподдельное замешательство было написано на его лице.

— Это мой долг и мое право — заботиться о тебе. Если тебе нужен целебный сон, то я должен его обеспечить. Если твоему телу нужна вода, почему я не должен помочь тебе? Почему это тебя так пугает?

— Ты действительно не понимаешь? — Она сосредоточилась на особенно замысловатом завитке тумана. — Здесь ты главный. Вполне вероятно, что твои навыки намного превосходят мои. Я не думаю, что когда-нибудь смогу жить твоей жизнью. Я одиночка, а не первая леди.

— Да, на мне лежит огромная ответственность. Мои люди рассчитывают на меня в том, чтобы наш бизнес шел гладко, в охоте на ассасинов, убивающих моих людей. Они даже рассчитывают, что я должен в одиночку выяснить, почему мы теряем так много детей в первый год жизни. Во мне нет ничего особенного, Рейвен, за исключением того, что я владею правами на полезные ископаемые и что добровольно взвалил на себя эту ношу. Но у меня нет ничего своего и никогда не было. Ты для меня — причина продолжать жить. Ты мое сердце, моя душа, воздух, которым я дышу. Без тебя у меня ничего нет, кроме темноты и пустоты. То, что у меня есть власть, то, что я сильнее, не означает, что я не могу испытывать невыносимое одиночество.

Рейвен прижала руку к животу. Михаил казался таким далеким, таким одиноким. Она ненавидела, когда он стоял вот так — молчаливо, прямо и гордо, в ожидании, когда она разобьет его сердце. Ей следует успокоить его, и он это знал. Он читал в ее сознании, знал, что она не могла вынести одиночества в его глазах. Она прошла разделяющее их расстояние, ничего не говоря. А что она могла сказать? Она просто положила голову к нему на грудь и обняла его.

Михаил тоже обнял ее. Он забрал ее жизнь без ее ведома. Она успокаивала его, заставляя чувствовать себя особенным, великим, но она не знала о его преступлениях. Она была связана с ним, не могла находиться вдали от него достаточно долго. Он не находил слов, чтобы объяснить ей все это, не рассказывал о своей расе больше, чем позволяли соображения безопасности. Она думала, что не может быть достойной его высокого положения. Она заставляла его чувствовать себя смущенным и пристыженным.