Юлия Колесникова - Свора - Зов крови

Оставалось еще одна вещь, из-за которой я не могла почувствовать себя до конца счастливой и уверенной. Я не знала кто я. Даже будучи в депрессии в прошлом году, я точно осознавала, кем являюсь. Но мой дар, странное умение проникать в чужое сознание, развившееся сильнее за прошлый год, поставил с ног на голову все мое восприятие. Кто же я такая? И что со мной происходит?

Звонок прозвенел, заставив вспомнить, что лето кончилось и я в школе, и все высыпали из класса, однако я помедлила в дверях. Прикусив губу, я задумчиво оглядывала спешащих по коридору учеников. Как же я отличалась от них. Но кто тогда я? Если не такая как они, и не такая как мои родители и Калеб? Я не вампир. Но и нормальным человеком меня назвать трудно.

А ответы, возможно, таились в Чикаго. Возможно. Но у меня есть реальная возможность проверить.

Я встала в нерешительности возле окна, не замечая, с какими взглядами, проходят мимо меня другие ученики. Не смотря на то, что прошел уже целый год, я по-прежнему оставалась для многих новенькой. Молоденькой мамой, некогда изнасилованной, приехавшей из большого города, которая сумела заарканить самого желанного парня школы, вляпаться в историю с психом, а также выгнать из города уважаемое семейство и первую красавицу школы. И все это за один год! Честь мне и хвала! Стоило ли удивляться, что меня сторонились в школе. И что мне теперь делать когда моя надежная грудь, которая закрывала меня ото всех, сегодня в Бредфорде и раньше семи вечера не вернется?

Одиноко идя в столовую, я невольно вспоминала нашу веселую прошлогоднюю компанию, из которой остались только мы с Бет. Сеттервин перестала с нами общаться, но не потому что обвиняла в чем-то меня (хотя я догадывалась, что обвиняла, ведь уехал ее любимый Бред), ей было стыдно смотреть мне в глаза. Догадываюсь, что и она помогала третировать Дрю. Лин поступила в спортивную школу, большая часть выпускников которой становилась Олимпийскими призерами, и жила она теперь в Лондоне. В город не наведывалась даже летом. Да и толку от нее было мало. Почти все время молчала. За ланчем только ела, в разговорах участие принимала минимальное, впрочем, как и во всем остальном. Единственным положительным фактом, который я могла о ней вспомнить — у нее была огромнейшая коллекция дисков с фильмами. Смотря с нами фильмы, она превращалась в иного человека. Честное слово, как оборотень!

Прозвенел звонок. Я вяло поплелась на следующее занятие. Там меня ожидала Бет, с таким же кислым и вымученным выражением лица, как, наверное, и у меня.

Мистер Чан, никак не прокомментировал мое опоздание, я же не забыла извиниться, и возможно потому он и не стал вызывать меня первой к доске. Вызвал второй. Помешкав около доски, я с трудом вспомнила выученное за лето, так как перед глазами сразу же встала картинка, как Калеб помогает мне разобраться с физикой. Немного рассказав о квантовых частицах, я села на место и к концу урока убедилась, что кроме бархатистого голоса Калеба, слушала также его лекции — мой ответ и оценка были наилучшими, но не очень-то и удовлетворительными. Мистер Чан мог бы расщедриться и на большее. Скупая похвала видимо должна была восполнить наивысший бал, ну спасибо — теперь всю ночь спать не буду от радости. Стоп! Это я такая раздражительная?

Бет прямо поинтересовалась, что со мной твориться.

— Опять накручиваешь себя?

— А ты можно подумать спала сегодня сном младенца, и совершенно не думала, что вокруг Теренса будут виться толпы красивых, свободных и доступных девушек? — огрызнулась я. Еще только войдя в класс, я заприметила ее синяки под глазами.

Бет хмуро промолчала. На ланче мы не говорили. Нас тревожили одинаково тревожные мысли, и не было сегодня ни сил, ни желания обсудить свои проблемы друг с другом. Честно говоря, это был первый случай на моей памяти, когда Бет молчала так долго. Радость тишины продолжалась не долго. Возле нашего стола зависло двое парней из класса младше. Двое высоких, молодчиков, поведением уж слишком напоминали Дрю.

— Привет, можно сесть?

— Нет! — в один голос вскрикнули мы с Бет. Парни испугано дернулись от нас.

— Ты подумала то же самое, что и я? — рассмеялась Бет, и я следом за ней. Мы несколько минут истерически хохотали. Вокруг нас люди с соседних столиков перестали говорить. Мы смущенно умолкли, но после высвобождения эмоций ненадолго стало легче. Нам двоим с Бет, нужно было привыкнуть к одиночеству, как и в школе, так и за ее стенами. Больше привыкнуть к компании друг друга, а ведь раньше с нами постоянно была еще и Ева. А в школе меня сопровождал Калеб, ее — Теренс. Значит, только вечера мы будем проводить с любимыми, а остальное время вместе.

Я была не против проводить время с Бет, но слишком много времени уйдет на что-то другое, когда я хотела бы провести его с Калебом. Чем скорее начнется хор и спортивные секции, тем легче будет коротать время до встреч с Калебом.

Хотя у меня оставался некоторый шанс, на который, например не могла надеяться Бет — я могла поехать с Калебом в Чикаго как минимум на неделю.

Снова этот вопрос стал таким соблазнительным, что сопротивляться было очень тяжело. Я понимала что сулит такая поездка, но в то же время как забыть, что я увижу дом моих дедушки и бабушки. Пусть это уже не тот дом, что был в Нью-Йорке, зная их, я не сомневалась, интерьер все такой же как и 11 лет назад. Увидеть их портреты на старых местах: над камином и в кабинете деда, и делать вид, что мне горько от осознания их смерти перед слугами, адвокатом, поверенным и остальными людьми, которые наверняка захотят поговорить со мной. Многим захочется узнать, какой стала дочь Фионы. Интересно удивит их тот факт, что я не наркоманка?

Капитан нашей команды по волейболу перед уроком английского принесла мне расписание занятий — все они были сразу же после уроков, дома я буду не позднее шести, три дня в неделю. Еще два вечера хор. Чем же заняться в остальное время? Ничего у меня еще будет время подумать. К тому же нужно будет выделять время для Сони и Рики.

Вспомнив сонные улыбки с утра, когда я целовала их перед уходом, я еле сдержалась, чтобы не броситься вон из класса, чтобы позвонить домой и узнать как они там и что делают. Я представила себе, как Самюель радостно захочет рассказать об их лепете. На миг стало жалко, что Соня и Рики назовут мамой не меня, и не мне будут адресованы их первые слова. Но я быстро преодолела укор жалости, я сама выбрала такую дорогу и буду ее придерживаться. Я выбрала Калеба, но даже если бы его не было, я не стала бы им настоящей матерью. То о чем не знал никто, и даже Калеб, мучило меня. Они оставались не только моими детьми по крови, но и Логана, и этого хватало для того, чтобы иногда бояться подходить к ним. Болезненное ощущение страха перед собственными детьми, было не лучше, чем мысль о расставании с Калебом.