Екатерина Неволина - Два шага до рассвета

Я прождала, наверное, все полчаса, стойко выдерживая натиск всех желающих выкурить меня из моего убежища, пока наконец снаружи не послышался голос: «Эй, Галка! Ты где, подруга?!»

Отодвинув задвижку, я открыла дверцу и тут же об этом пожалела. На меня уставилось нечто невообразимое. Существо, одетое в старый черный пуховик и длинную до пят черную юбку, было бледно от слоя штукатурки, под глазами и на веках у него лежала, наверное, тонна черной туши, а черно‑красные губы кривила устрашающая улыбка.

— Эээ… — пробормотала я, но девица не дала мне договорить, одним движением запихнула меня обратно в кабинку, втиснулась туда сама и закрыла за собой дверь.

Мы стояли с ней впритык друг к другу, и мне было ощутимо не по себе.

— Не дрейфь, подруга. Сейчас все в лучшем виде сделаем, — тихо проговорила она, открывая сумку. — Сейчас мы тебя накрасим и приоденем — родная мать не узнает!..

Она достала черный карандаш и задумчиво оглядела меня.

— Шмотками нам тоже поменяться придется… Вот только пуховик жаль. Он у меня почти новый. У тебя есть деньги?

Я обреченно достала из кармана пятисотку, полученную от Вики.

— Это все? — поинтересовалась крашеная.

Я кивнула.

— Гмм… А это бижутерия? — с наивностью ребенка она ткнула в мои сережки.

— Серебро. Они настоящие, от Тифани. Хотите? — предложила я.

Эти сережки мне подарили на день рождения родители. Кажется, это самое ценное, что у меня было. Но, как известно, мир для меня уже давно существовал по другим законам, и предметы утратили ценность. «Почти все», — добавила я, сжимая в кармане звездочку — ту самую, которая принадлежала еще моим родным родителям, а если доверять снам, и многим поколениям моих предков.

— Маленькие что‑то, но давай. А деньги оставь себе, что уж там.

Бренд, похоже, не произвел на нее никакого впечатления.

Я вынула из ушей сережки и отдала ей, а потом девица накрасила меня в точности так же, как была накрашена сама, и отдала мне свой пуховик и длинную черную юбку, а сама влезла в мои куртку и джинсы.

Джинсы на ней немного не сходились, по поводу чего она огорченно поцокала языком и застегнула их большой булавкой, приколотой к вороту черной рубашки, оказавшейся под пуховиком.

Затем девица достала из сумки салфетки и принялась вытирать с лица косметику.

— Слушай меня… — начала она зловещим шепотом, но тут в дверь опять заколотили.

— Что вы там делаете? Сейчас охранника позову! — завизжала какая‑то тетенька.

— Ща, терпение, сейчас выйдем, авось не обоссышься, — отозвалась моя спасительница. — Я сейчас пойду первой и буду всячески косить под тебя. Будто ты боишься и прячешься, а ты иди следом, через пару минут. Главное — не дрейфь и держись уверенно. С такой мордой тебя и родная мать не узнает, — зашептала она мне, не обращая внимание на стук в дверь и возмущенные вопли тетенек.

— Спасибо, — прошептала в ответ я. — Только… только ты держись среди людей, а потом, минут через пять, встань, чтобы твое лицо было видно, чтобы они догадались, что ты — это не я. Хорошо? Обязательно покажись им!

Она с сомнением посмотрела на меня. Ее лицо, после того, как с него была смыта вся косметика, стало казаться уже вполне человеческим. Бледным, немного прыщавым лицом девушки лет шестнадцати‑семнадцати.

— Ох, чую, в дерьмо вляпываюсь, — пробормотала она. — Да что уж там, где наша не пропадала?!

И она, словно солдат, идущий в бой, распахнула дверцу перед лицом орущей тетки.

— Посторонитесь, гражданочка! Дайте пройти королеве проклятых! — громогласно пошутила она, проходя мимо онемевшей от такой наглости уборщицы.

Я тоже вышла вслед за ней, мельком бросив взгляд на свое отражение в большом зеркале. Господи! Не то что родная мать, я сама бы себя не узнала!

…Королева проклятых — это что‑то из Энн Райс. Ну что же, прямо в тему!

Он шел по промерзшим улицам города — темноволосый молодой человек в легкой куртке и красивых, дорогих джинсах. Прохожие кутались в дубленки и шубы и с опаской поглядывали на этого странного субъекта. На его волосах лежал снег, а куртка была распахнута у ворота. «Либо ненормальный, либо морж», — думало большинство из них, и все на всякий случай предпочитали держаться подальше.

Артур не обращал на встречных внимания. Все его мысли были заняты одним. Ему нужно разыскать Полину. Шагая по улицам, он перебирал варианты, отвергая один за другим. Если бы она вернулась домой или пришла к одной из школьных подруг, за которой наверняка установлено наблюдение, Отец знал бы это. Из оставшихся вариантов — дом, где они скрывались сразу после бегства от Отца, заброшенная дача и… жилище той странной старухи с ее еще более странной собакой. В качестве еще одного варианта имелся джокер — неизвестное ему место, где Полина вдруг нашла убежище.

Джокера следует оставить на потом, а пока методично и тщательно проверить остальные версии. Отец не зря на него рассчитывает, никак нельзя предать доверие Отца!

Больше других Артуру не нравился даже не джокер, а вариант со старухой. Ох и непростой она была, сразу видно, насколько непростой… Связываться с ней отчего‑то категорически не хотелось, но если это потребуется для дела… Он сделает все, чтобы Отец остался доволен. Он сделает все на благо своего Дома.

Под ногами скрипел снег. Артур направлялся к метро, чтобы проехать несколько остановок до их первого убежища — это самый ближайший вариант, именно его и следовало рассмотреть в первую очередь.

Глупый мальчишка вошел в здание и вышел из него спустя примерно полчаса. Он пробыл там совсем недолго и, вместе с тем, как‑то неуловимо изменился. В нем появилась отрешенность и резкость движений.

Не оглядываясь по сторонам, он пошел куда‑то, не замечая того, что из Дома вслед за ним тихо выехала машина.

«О, матерь Божья! Разве можно быть таким идиотом?!» — прошептал Ловчий, прикасаясь рукой к счастливому серебряному крестику. Его приманка вела за собой стаю охотничьих собак, похоже, совершенно не подозревая об этом. И что же оставалось? Только брать их на себя. Сейчас, пока они не вмешались в самый неподходящий момент. Уж лучше управиться с ними по одному, без лишнего шума и суеты. Ловчий поморщился — он вовсе не любил шум. Шум и охота — нет! Совершенно несовместимые вещи!

пробормотал он и пошел туда, где уже почти скрылась неприметная серая машина, медленно ползущая за беззаботно шагающим Артуром.

Хорошо хоть спасительница оставила мне пятисотрублевку. Не знаю, что бы я делала без денег. Итак, суровая реальность была такова: укрыться мне негде, домой возвращаться нельзя, к тому же вампиры, видимо, настолько задурили моим родителям головы, что те совершенно точно уверены в моем благополучном существовании в какой‑то закрытой супершколе. Кто знает, может, они и не будут рады меня видеть, если я вдруг появлюсь у них на пороге. Нет, это исключено, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что за домом наверняка следят, а может, и внушили моим родным что‑то типа программы: если я только дам о себе знать, они первые наберут номер старейшины и сообщат ему о моем возвращении.