Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь

(тяжело вздохнула я и возмущенно закатила глаза под лоб; но смолчала)

Священник любезно выдержал паузу (ибо авось мой любимый опять выдаст умное замечание) и наконец-то продолжил.

— Я требую и побуждаю вас обоих, как если бы вы отвечали в день страшного суда, когда все тайны сердца будут открыты, знаете ли вы какую-либо причину по которой вы не можете вступить в брак, да или нет?

(легкая пауза, пытливый взгляд на нас — и наконец-то продолжил)

Для большей уверенности, я спрашиваю, есть ли кто-нибудь здесь, кто связан с кем-либо из стоящих перед нами на основании Слова Божьего, то их брак не может быть заключён, если же нет, то мы продолжаем.

(и снова пауза — ОН издевается?? хватит уже с нас тех, кто против…)

— Доминик, берёшь ли ты Жозефину в жёны, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить её, утешать её, уважать её и поддерживать её в болезни и в здравии; и, оставить всех других, и быть только с ней так долго, насколько хватит вашей жизни?

— Да, — (мило улыбнулся Доми и посмотрел на меня).

Я смущенно прикусила нижнюю губу.

Аааааааа! Боже! Я схожу с ума от счастья!!!

Неужели все ЭТО — правда???

— Жозефина, соглашаешься ли ты выйти замуж за Доминика, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить его, утешать его, уважать его и поддерживать его в болезни и во здравии; и, оставить всех других, и быть только с ним так долго насколько хватит вашей жизни?

— Да.

— А теперь, Доминик, повторяй за мной…

— Я, Доминик Роберто Джованни Бельетони, беру тебя, Жозефина Мария Матуа, в жёны, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или скорби, в богатстве или бедности, в болезни или в здравии, пока смерть не разделит нас, по святому Божьему определению; и кроме того, я даю тебе моё слово.

— Я, Жозефина Мария Матуа, беру тебя, Доминик Роберто Джованни Бельетони, в мужья, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или в скорби, богатстве или бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас, по святому Божьему определению; и, кроме того, вот тебе моё слово.

— Кольца? — пытливо уставился на нас священник.

Эээ… Кольца?

Доми нервно скривился.

— А без них… никак?

(несмелая улыбка)

— Зачем же без них?

От неожиданности я даже подскочила на месте.

Спешно обернулись.

— Папа?

(печально усмехнулся)

Робкие, неспешные, несмелые шаги. Секунды выжидания — и стал подле меня.

— Простите за все.

(промолчали)

Вдруг протянул маленькую, замшевую коробочку, а в ней — обручальные кольца.

(нет, не те, которые мы покупали с Аско; другие…)

— Спасибо, — невесело улыбнулся Доми, но к ним так и не притронулся.

— Я знаю, что вы все равно меня не простите. Да я и не жду.

Просто…

(тяжелый вздох Бельетони)

— Что было, то было, — неожиданно, вполне серьезно отчеканил Доминик. — Всем нам нужно… прощение. Так почему бы сегодня… все это и не начать?

(замерла, замерла я в удивлении)

Улыбнулся. Улыбнулся мой отец и вдруг пристыжено опустил взгляд. Секунда рассуждений — и резко в глаза.

— Спасибо.

Вдруг Доминик дернулся, легкое, проворное движение — и вытащил из подушечки кольцо — крепко сжал золотую клятву и тут же, не дожидаясь особого приглашения, схватил, поднял мою руку — и надел на палец кольцо.

Не сразу отреагировала. Замерла, все еще сражаясь с шоком.

(засмущалась; покраснела)

Глубокий вдох — и сама потянулась…

(… а руки дрожат. дрожат!

безумно волнуюсь)

Взяла свой обет в руки… — и надела любимому на безымянный палец.

— Так как Доминик и Жозефина, — неожиданно отозвался святой отец, — соединились друг с другом в браке, дав своё клятвенное слово, чему мы все являемся свидетелями перед Единым Истинным Богом и этим благочестивым собранием, и также во свидетельство обменявшись друг с другом кольцами, я объявляю Доминика Роберто Джованни Бельетони и Жозефину Марию Матуа мужем и женой во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Аминь.

(аминь — тихо повторила я про себя)

Привлек. Привлек Доми к себе — и нежным, ласковым поцелуем коснулся моих губ.

Буквально еще мгновение — и вдруг подхватил на руки (перекинул через плечо, как бездушный мешок)

… и спешно пошагал на выход.

— Т-ты, ты что творишь? — только и смогла прорычать в таком состоянии, да злобно забарабанила руками по спине.

— Забираю, дорогая, СВОЕ и валю прочь, — ехидно расхохотался Доминик и тут же выскочил из церкви, — … пока никто не передумал.

Рассмеялась, рассмеялась я.

Да уж, действительно, пока… никто не передумал.

…

Обреченно повисла на плече, упиваясь глупым сумасшествием.

Ну, вот. Вот и всё…

Два психа, половинки безрассудства…. нашли друг друга…

и наконец-то соединились

… в единое ЦЕЛОЕ.

Под мальчика, "Асимметричный Боб" — разновидность стрижки "каре", или же "garcon" (под мальчика), — особенность в том, что затылок подстрижен коротко и намеренно неровно, волосы спереди заметно длиннее.

Мизантро?пия (греч.????? — "ненависть" и???????? — "человек") — это неприязнь, недоверие или ненависть к человечеству или предрасположенность к неприязни и/или недоверию к другим людям. Также — выражение неприязни и презрения к "общепринятым" правилам и "моральным ценностям", недоверие и презрение к господствующей религии и её догматам, желание во что бы то ни стало отгородить себя от внешних контактов с обществом, чаще всего — не беспочвенна и проявляется у творческих личностей и личностей, непонятых или отвергнутых остальным "социумом", не нашедших себе места в обществе и лишённых единомышленников (не путать с маргиналами). Термин также подходит к тем людям, которые добровольно избегают общения с другими людьми или становятся отшельниками из-за вышеупомянутых чувств.

— Кедр — священное дерево Вампиров. Кедровый кол в грудь — отличный способ лишить вампира возможности управлять своим телом (полное оцепенение), но не лишая рассудка, сознания. Способ привести приговор Vivi sepultura в действие — заживо погребают под землю на 15 лет.

— пати — (от англ. party) вечеринка, дискотека, молодежное танцевальное движение в закрытом помещении.

— фен — жаргонное название фенамина (амфетамина).

— vivi sepultura — с лат. "заживо погребенный", "живое погребение".