Ольга Резниченко - Друзья

— Не, не. Ты что. Маааальта! Забыл? И потом, мы уже взяли билеты.

— И что? Конец света? Теперь привязаны обязанностью ехать ровно в указанное время?

— Нет. Не, Марат. То я так, просто спросила. Сколько у нас там до самолета следующего от момента посадки?

— Часа три. В принципе, можем съездить на такси…

— Не, то мало. Еще с багажом… разбираться.

— А что с ним?

— Нет, Марат. Не хочу нервничать, что не успеем.

— Все равно сидеть, ждать.

— Нет, — раздраженно повторила я и тут же вновь умостилась в его объятиях.

Увидеть-то, непременно хочется, но лишний раз колотиться — это не по мне. Обойдусь…

…

— Ты бы, может, прошлась немного? А то сидишь уже почти час.

— Марат, что я… как дурочка, начну тут расхаживать? Что подумают?

— А ты не думай о том, что другие подумают.

(вдруг резко отстранился, поднялся с кресла)

— Вставай.

— Ну, зачем?

— Вставай. Не хочешь ходить — просто постоим…

Взял за руку меня и потащил из салона к стюардессам.

Эм, только теперь мне дошло, что кроется за ширмочкой: с одной стороны — туалет, с другой…

— Может, хочешь?

— Нет, Марат. Мы всего лишь час-полтора на борту, а ты больше меня нервничаешь. Я в автобусе и поезде побольше времени проводила…

Вдруг обнял, привлек, прижал к себе

(невольно облокотились стенку)

— Тогда просто постоим. Идет?

— Идет…

(аааа, в его объятиях я готова хоть стоять, хоть сидеть, хоть лежать — хоть умирать… — что угодно, лишь бы мой Лимончик был рядом, так близко…)

— И чего ты наотрез отказалась лететь в VIP? Там диван мягкий, столики…

— Марат, прошу, не начинай снова…

(да, да! выбросить лишь на один только билет столько денег, сколько я не зарабатываю и за год — просто, отличнейшая идея!)

Минут пять-десять прошло, и Дюан снова меня усадил в кресло.

И где была раньше эта моя… нянька?

Может, выросла бы я тогда не такой… зачуханкой…

И вот оно, свершилось — долгий перелет добежал до своего конца…

Что же, три часа за компьютером едва ли не в пять минут годятся тяжкой "отсидке" (без дела) на одном месте (подобно той, что была в самолете).

Но…

… во всем этом было одно большое, громадное "но", которое меняло творящееся от начала до конца: рядом со мной — Марат, а значит, я вечность готова так "мучиться" (в плену его объятий, заботы и поддержки) — не нужны мне увлекательные игры, книги, фильмы, и прочая лабуда, увеселяющая скучающее сознание… Ни-че-го! Лишь только один… Лимончик…

Интересно, как парадоксально (или всё же вполне логично?) влияет "недоступность" на желание. Более чем уверенна, что сполна бы не оценила вкус этих "невинных", дружеских объятий Дюана, будь моя любовь… — взаимной, "правильной", "привычной"…

Но нет, я томлюсь в ненужных никому муках, молча, схожу с ума от собственных чувств и эмоций… Тихо, украдкой, как воришка, утопаю в мечтах… — а все из-за глупой любви… к другу.

… Бог мой, как же тяжело притворяться, играть роль… быть рядом, видеть, чувствовать — но не иметь права даже на элементарное — откровенно коснуться. Поцеловать

(искренне, от всей души… выплескивая всю свою доброту, радость и восторг; даря свое счастье… безвозмездно…)

— Патти, солнышко, посиди в кафе, а я пока пробегусь — улажу кое-какие вопросы с багажом, да и посмотрю, где здесь комната отдыха.

— Какая еще комната?

— Зал ожидания.

— Так вместе давай пройдемся…

— Патти, тебе только и ходить.

— А что такое?

— Так, милая моя, прошу, не спорь. Я сейчас не в том настроении. Подожди немного, вернусь — и, уже зная точное направление, пойдем в зал. Хорошо?

Это же тебе не вокзальчик в нашем городке, а о-го-генный аэропорт…

— Та ты что?

(невольно рассмеялась я, строя из себя дурочку: мол, не заметила…)

— А будешь издеваться — покусаю.

— Больно?

— Нежно, дорогая моя, нежно.

— Тогда согласна.

(удивленно изогнулась его бровь — немая пауза ожидания, рассуждения… — но, всё же, проигнорировал, промолчал)

— Ладно, жди меня здесь — я вернусь.

— Непременно, непременно вернись, иначе — за себя не отвечаю. И тогда уже я… тебя покусаю. Но учти, жалеть не стану.

— Ах, вот как?

— Да-да.

(невольно рассмеялся)

— Ладно-ладно, я запомню.

(наигранно пожала плечами)

— Так, а что, беременные — они все… раздраженные и немного злые.

— Ну-ну, правильно. Начинай уже оправдываться.

(рассмеялась)

— И не подумаю.

(захохотал)

— Ладно, иди, дорогая моя, и жди дядю Марата за столиком.

— И когда ты успел стать мне дядей?

— Уууу, задолго еще до твоего рождения.

— Какой ужас.

(улыбнулся)

— Иди, давай, и я — … пойду.

Не знаю, усталость это, или волнение (всё та же нетерпеливость — ее, коварную, еще никто не отменял), но ни пить, ни есть… не хотелось.

Присесть на стульчик — и ждать (заказать для приличия стакан сока все же пришлось: браво, деньги мои со мной).

— Здравствуйте, девушка, — от неожиданности живо обернулась я на звук.

Мужчина, преклонных лет, с легкой сединой в волосах и более-менее солидной внешностью, тут же обогнул стол и выпрямился, застыл рядом со мной (прямо напротив).

— Здесь незанято? Могу я присесть?

— Н-нет. Не занято.

Присаживайтесь.

(привычное, смущенное движение — мигом отвернулась от мужчины, лицом — к выходу,

безотчетно тут же (в мыслях) берясь за больную паранойю обеими руками: жадно высматриваю Марата; знаю — он только ушел, но… разве осознание данного факта когда-либо исключало нервоз по поводу: "как же долго "кто-то там" ходит, да и "непонятно" где?")

— А мы с Вами в одном самолете летели.

(любезно, жеманно (с натугой пряча раздражение) я "спешно" обернулась к назойливому собеседнику — искусственная улыбка озаряла мое лицо)

— Правда?

— Да.

— Простите, не заметила.

— А я вот сразу заметил. Такая красивая девушка.

— Спасибо.

— А можно Вас угостить чашечкой кофе?

— Спасибо, но мне нельзя.

(глупая (моя) попытка отвернуться тут же была пресечена совестью — тот снова заговорил)

— Тогда чай? А?

Пожалуйста… Мне будет очень приятно.

— Простите, конечно. Но, думаю, вряд ли мой муж это одобрит.

— Муж? Бросьте, — вдруг нагло, самоуверенно пододвинулся ко мне ближе (вместе со своим стулом). — У Вас же даже кольца нет…

(раздраженно скривилась я)

— Знаете, такое бывает… у беременных: пальцы… "опухают".

— Ой, да ладно… зачем же…

— Патти! — послышался где-то за моей спиной родной голос (не без ноток гнева и раздраженности).

Живо обернулась я, сама того не осознавая, пристыженная, тут же вскочила с места

(выровнялась как раз уже рядом с подоспевшим Маратом)

— А вот и муж, — выдала я фразу, подобно хватке утопающего за спасательный круг (короткий взгляд на Дюана — с многозначительной улыбкой и мольбой в глазах).