Елена Грушковская - Странник

— Чему вы смеётесь, милорд? — спросил Джим, с улыбкой заглядывая ему в глаза.

— Вы себе вообразить не можете, что вы со мной делаете, дитя моё, — вздохнул лорд Дитмар. — Я люблю вас.

Глаза Джима стали очень большими и сияющими, в них отразилось нечто, чего раньше лорд Дитмар не замечал. Этот лучистый, яркий, как солнце, взгляд поверг его на колени. Склонившись над рукой Джима, он прильнул к ней губами, не в силах распрямиться под тяжестью нахлынувших на него чувств. Лёгонькая, воздушная рука коснулась его волос, и он вздрогнул, как бы пронзённый электрическим разрядом.

— Мой милорд, — проговорил Джим с нежностью.

— Ваш, — шёпотом повторил лорд Дитмар. — Наверно, я и родился только для того, чтобы быть вашим… Простите, я горожу чушь.

Встав на ноги, он спрятал охватившую его бурю чувств за церемонным поклоном и проговорил на удивление спокойным голосом:

— Прошу меня простить, дитя моё… Вынужден вас покинуть, у меня через полтора часа лекция. Увидимся позже.

Уже в дверях он услышал, как Джим сказал ему в спину на каком-то незнаком языке:

— It's so englishmanlike11!

Лорд Дитмар обернулся.

— Простите?..

Но Джим улыбался.

— Не обращайте внимания, милорд. Извините. Я не сказал ничего обидного, можете не беспокоиться.

Но лорд Дитмар был озадачен. А он не любил оставаться озадаченным.

— Нет, всё же… Я никогда не слышал этого языка.

— Это один из земных языков, — ответил Джим. — Я хотел сказать… Не бойтесь проявлять чувства, не бойтесь быть сентиментальным. Если вы испытываете чувства, говорите о них. Мне никогда не надоест слушать.

Лорд Дитмар почувствовал, что его тянет броситься к Джиму и расцеловать — всего, с головы до ног. Но он не отважился на такое бурное проявление любви и подарил Джиму только один поцелуй, но горячий и долгий. Со всем остальным он решил повременить до свадьбы. И только за дверями он усмехнулся: он думает о свадьбе, когда ещё не сделал и предложения!

А Джим, оставшись один, откинулся на подушки и засмеялся. А потом, сам не зная отчего, заплакал. Вытерев слёзы, опять засмеялся — над собой. Угораздило же его ввернуть фразу на незнакомом для лорда Дитмара языке — уж наверняка это задело его. Но лорд Дитмар действительно порой напоминал англичанина — сдержанного, суховатого, воспитанного представителя знати, способного показаться плохо знакомым с ним людям даже высокомерным. Его редкие вспышки чувства так же украшали его, как украшают надетые в умеренном количестве драгоценности — что называется, "скромно, но изысканно". В конце концов Джим снова заплакал, но это были хорошие слёзы: он был счастлив.

Джим провёл в доме лорда Дитмара три дня. Всё это время он практически не вставал с постели, еду ему приносили в спальню, а вместо душа дворецкий обтирал его пропитанными лосьоном салфетками. Разглядывая его лысую голову, Джим сказал:

— Вы не хотели бы сделать операцию по пересадке волос? Хорошо помогает при облысении.

Дворецкий ответил сухо:

— Я облысением не страдаю, деточка, я бреюсь.

Хотя он обладал всеми характерными чертами дворецкого, но был несколько более эмоционален, чем Криар. В своём хозяине он души не чаял и был с ним почтителен и безупречно вежлив, а с Джимом обращался по-свойски, чаще называл его "деточка", нежели "сударь", позволял себе добродушно-ворчливый тон и, в целом, не слишком с ним церемонился. Но предупредителен и заботлив он был в высшей степени, а ещё обладал удивительной способностью появляться откуда ни возьмись, как джинн из бутылки, и как раз с нужной вещью в руках. Точный его возраст было невозможно понять, но, скорее всего, он был средних лет.

Лорд Дитмар за эти три дня уезжал из дома всего два раза на несколько часов, а всё остальное время проводил дома — в библиотеке, в своём кабинете и у Джима. Для дворецкого, видимо, его чувства к Джиму не были тайной, и он однажды, принеся Джиму завтрак, сказал прямо:

— Хватит мучить его светлость, сударь! Соглашайтесь уже идти с ним к Кристаллу, и дело с концом!

— Он пока мне ничего такого не предлагал, — сказал Джим.

— Он робеет, он такой, — сказал дворецкий. — Если вы сами его не подтолкнёте, не проявите, так сказать, инициативу, он так и не соберётся.

Но проявлять инициативу в отношениях с Печальным Лордом Джим ещё не решался. После того как лорд Райвенн с Альмагиром забрали его домой, он написал ему письмо только через неделю. Ответ лорда Дитмара пришёл через два часа, и каждое его слово дышало любовью. Джим не сомневался: Печальный Лорд был тем, к кому он чувствовал зов сердца. С удивлением Джим понял, что чувствовал он его уже давно, просто раньше его сердце было слишком занято Фалконом, чтобы он мог услышать этот тихий зов.

Они встретились спустя две недели. Погода была отвратительная: пронзительный ледяной ветер швырял в окна снежную крупу, небо было затянуто беспросветной серой пеленой туч, и только потрескивающий в камине огонь создавал в библиотеке атмосферу уюта и тепла. Джим штудировал книги, готовясь к приезду учителя, когда на пороге библиотеки появилась знакомая высокая фигура Печального Лорда.

— Добрый день, Джим… Я не помешаю?

Едва Джим увидел лорда Дитмара, как ему неудержимо захотелось броситься к нему со всех ног и повиснуть на нём. Он не стал себя сдерживать и сделал это. Он знал: лорд Дитмар пришёл к нему, а не к лорду Райвенну, так как последнего сейчас не было дома. Оказавшись в его нежных и крепких объятиях, Джим ощутил прилив захватывающего дух восторга; его ноги оторвались от пола, и он что было сил обнял лорда Дитмара.

— Я очень рад вас видеть, милорд.

— Я счастлив, — ответил тёплый шёпот лорда Дитмара. — Я люблю вас.

Несколько мгновений они стискивали друг друга: чем крепче обнимал один, тем горячее становились объятия другого. Джим с волнением ощущал: между ними происходило нечто особенное, необычайное, они становились с каждым днём всё ближе. Их губы обменялись нежностью, а потом они, не разнимая рук, сели на библиотечный диванчик. Окинув взглядом книги, которые штудировал Джим, лорд Дитмар улыбнулся.

— Кажется, я оторвал вас от занятий.

— Ничего, всё в порядке, — сказал Джим. — Мне давно пора сделать перерыв, а то уже ничего в голову не лезет.

С поклоном вошёл Криар.

— Желаете чаю, господа?

— Да, Криар, принеси, — ответил Джим.

Криар поклонился и вышел, а лорд Дитмар несколько секунд молчал, нежно сжимая руку Джима.

— Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, — сказал он наконец.

— Спасибо, я в полном порядке, — ответил Джим.

Всмотревшись Джиму в глаза, Печальный Лорд проговорил:

— Да, ваш взгляд снова светел и сияет. Это прекрасно… Я очень рад.

Криар, возвращаясь в библиотеку с чашками на подносе, замешкался у входа: он опасался снова застать Джима и лорда Дитмара целующимися. И его опасения оправдались: оставшись наедине возле уютно потрескивающего пламени в камине, они не преминули этим заняться. Они так увлеклись, что не услышали его предупреждающего кашля, и Криару не оставалось ничего иного, как только потихоньку поставить поднос и выйти. Он предчувствовал: здесь определённо быть свадьбе. И вздохнул: ведь это значило, что Джиму недолго оставалось жить в этом доме.