Елена Грушковская - Человек из пустыни

— Так! Весело проводим время, ребята?

Эсгин и близнецы обмерли. Они так испугались, что даже не смогли сразу подняться на ноги. Премьер-министр Райвенн подошёл и взял обе бутылки, взглянул на этикетки. Подняв пустую на две трети бутылку глинета, он спросил:

— Вы что, столько выпили?

— Нет, сэр, — пролепетал Дарган. — Она уже была неполная.

— Где вы это взяли? — сурово спросил премьер-министр Райвенн.

— В шкафчике… У дворецкого…

Раданайт пронзил каждого суровым взглядом, потом приказал:

— Ну-ка, встать.

Ребята стали подниматься. Дейкину и Даргану это удалось, а Эсгина вдруг перестали слушаться ноги. Не так уж много он и выпил, но под грозным взглядом старшего брата — первого министра он весь помертвел и неуклюже повалился обратно на дорожку. Между бровей Раданайта пролегла суровая складка.

— Даже встать не может, — проговорил он тоном глубочайшего порицания. — Сколько ты выпил, голубчик?

Эсгин не мог вымолвить ни слова. За него ответил Дарган, который из всех троих был самый смелый:

— Мы все выпили совсем немного, сэр. Несколько глотков вина и полстакана глинета. Сэр… Пожалуйста, не говорите нашим родителям, а мы обещаем, что больше никогда не станем пить!

— Ну, лёгкое вино или шипучка — это ещё терпимо, — сказал Раданайт. — Но глинет!.. Ребята, вы с ума сошли? Ведь вам же могло стать плохо, если бы вы перебрали! Вы же ещё совсем дети! Посмотрите, что полстакана сделали с ним! — Он кивнул на сидевшего на дорожке под маркуадой Эсгина. — Это недопустимо! Поймите, вам ещё нельзя пробовать такие крепкие вещи! Это просто опасно для вашего здоровья.

У премьер-министра был негромкий, приятный и молодой голос, но он умел говорить веско и серьёзно. Его сдержанный, вкрадчивый и мягкий тембр действовал гораздо сильнее, чем громкие восклицания и словоизвержение иных крикунов, и от угрозы, произнесённой таким голосом, становилось действительно страшно. Когда он улыбался, его взгляд при этом мог оставаться холодным, как сталь.

— Сэр, мы больше не будем, — пробормотал Дарган.

— Мы больше не будем, сэр, — эхом повторил Дейкин.

Раданайт вздохнул, покачал головой.

— Хорошо, на первый раз прощаю. Но смотрите — я велю моей охране следить за вами. Если хоть один из вас притронется к спиртному, мне сразу же доложат, а я скажу вашим родителям. Всё понятно?

— Да, сэр, — ответил Дарган, обрадованный, что они так легко отделались.

— Понятно, сэр, — подтвердил Дейкин.

— Идите, — сказал Раданайт. И добавил, обращаясь к всё ещё сидевшему на дорожке Эсгину: — А ты, голубчик, останься, с тобой мне надо поговорить более обстоятельно.

Близнецов как ветром сдуло, а Эсгин сидел на дорожке, глядя на сверкающие сапоги своего облечённого властью старшего брата. Тот сказал:

— Посмотри на меня.

Эсгин поднял взгляд. Брови Раданайта уже не были сурово сдвинуты, он смотрел на Эсгина огорчённо и обеспокоенно.

— Ну, что с тобой? Почему ты не можешь встать? Тебе плохо?

— Я не знаю, сэр, — ответил Эсгин чуть слышно. — Ноги почему-то вдруг отказались мне служить.

Раданайт присел и всмотрелся в его глаза, взяв его за подбородок.

— Не так уж ты и пьян. Просто, видимо, слегка струсил. Так?

Эсгин закрыл глаза, чтобы проницательный взгляд премьер-министра Райвенна не резал его душу, как скальпель, но тот сказал:

— Нет, нет, смотри на меня, дружок. Что же с тобой делать? В таком состоянии тебе нельзя показываться на глаза отцу. Знаешь, пойдём-ка на балкон, подышим воздухом. Сегодня не холодно.

Он помог Эсгину подняться и крепко обнял его за талию, поддерживая.

— Ну, как? Можешь идти?

— Думаю, да, сэр, — кивнул Эсгин.

— Просто Раданайт, — улыбнулся премьер-министр Райвенн.

Он связался с охраной и потребовал свой плащ. Плащ ему принесли, после чего он отпустил охрану, наказав приглядывать за близнецами. Взяв Эсгина за руку, он повёл его на балкон. Рука у его была тёплая и сжимала руку Эсгина ласково, но крепко и властно, и Эсгин, повинуясь ей, шёл за Раданайтом туда, куда тот его вёл. Взгляду Эсгина открылся освещённый фонарями заснеженный сад и тёмное небо, а его голову тут же охватил бодрящий холод. Дыхание превращалось в белый туман, снег поблёскивал на парапете балкона, и Раданайт скатал из его шарик. Они стояли некоторое время молча, и Эсгин вдыхал холодный ночной воздух. Раданайт, бросив шарик вниз, отряхнув руку и глубоко вздохнув, проговорил с улыбкой:

— Весной пахнет. Чувствуешь?

— Да, сэр… то есть, Раданайт, — пробормотал Эсгин.

Раданайт долго смотрел на него с задумчивой улыбкой, потом погладил его пальцами по одной щеке, затем по второй.

— Как ты вырос, малыш, — сказал он. — Я тебя совсем не видел. Кажется, ещё вчера ты ходил пешком под стол и пачкал подгузники, а сейчас… Ты просто прелесть. Ты это знаешь?

Эсгин не знал, что сказать. Рука Раданайта обняла его за талию.

— Не скрою: я был не в восторге, когда отец взял в спутники Альмагира, и ещё меньше я обрадовался, когда у них вдобавок родился ребёнок. Сейчас я признаю: я был неправ, думая так. Ты очень славный… Мы с тобой могли бы стать ближе.

— Я был бы очень рад, — сказал Эсгин.

Раданайт заглянул ему в глаза, снова смутив его проницательным взглядом.

— Ты правда был бы этому рад?

— Да… Да, сэр… Раданайт, — пробормотал Эсгин.

— Ты меня совсем не знаешь, малыш, — проговорил Раданайт задумчиво, любуясь Эсгином со странной улыбкой. — Впрочем, можно попробовать узнать друг друга поближе. — Он достал из-за пазухи небольшую плоскую блестящую фляжку, открутил пробку и сделал глоток, потом протянул Эсгину. — Попробуй.

— А можно? — растерялся Эсгин.

— Не бойся, это не глинет, — усмехнулся Раданайт. — Это маиль. Мой любимый напиток. От него не пьянеешь, и в то же время чувствуешь райское блаженство. Тонкая штука.

Эсгин робко сделал глоток. Ничего подобного он никогда не пробовал: у напитка был удивительный, богатый и сложный вкус, который поразил Эсгина своей многогранностью.

— Нравится? — улыбнулся Раданайт.

— Да, — ответил Эсгин. — Можно ещё?

Раданайт кивнул, и Эсгин выпил ещё немного этого удивительного напитка. Раданайт взял у него фляжку и сам сделал глоток, а потом снова передал её Эсгину. Они несколько раз по очереди отпили из неё, а потом Раданайт спрятал её на место и с улыбкой сказал:

— Хватит, а то с непривычки головка закружится.

С Эсгином уже начало происходить что-то необычное. Ему стало тепло и радостно, по его жилам заструился праздник, а за спиной как будто выросли крылья. Хотелось взлететь к этому тёмному небу и закричать на весь мир, а что закричать — этого Эсгин и сам не знал. Лицо Раданайта приблизилось, и Эсгин, сам не понимая, зачем это делает, обнял его рукой за шею. Он чётко видел каждую его ресничку, от корня до кончика покрытую самонаносящейся тушью, его чёрные зрачки с загадочными искорками внутри, и его мудрый и ласковый взгляд согревал Эсгину сердце. Он вынул шпильки из волос Эсгина, и две тяжёлые косы свободно упали вниз, кончиками спускаясь ниже пояса.