Патриция Бриггз - Альфа и Омега

Это было, вероятно, самое лучшее время для прихода официанта с первым набором блюд.

Анна начала передвигать свой стул туда, где он изначально был, но официант поставил перед ней поднос и взял его от нее, усадив ее должным образом прежде, чем вернуться к сервировке блюд.

— И как вы, сэр? — Сказал он Чарльзу. — Все еще не сдались и не вернулись в лоно цивилизации?

— Цивилизацию переоценивают, — Чарльз положил листки бумаги назад в блокнот и закрывал его. — Если я могу прийти сюда несколько раз год и поесть, то буду уже счастлив.

Официант покачал головой с наигранной печалью.

— Горы прекрасны, но не настолько красивы как наш горизонт. Как-нибудь я вытащу вас в ночной город, и вы уже никогда не захотите уезжать.

— Филип! — По-птичьи тонкая женщина вошла в комнату. — Пока ты здесь болтаешь с мистером Корником, остальные наши посетители голодают.

Официант усмехнулся и подмигнул Анне. Он поцеловал женщину в щеку и ускользнул в дверь. Женщина подавила улыбку и покачала головой.

— Опять. Всегда болтает. Ему нужна хорошая жена, которая будет его контролировать. А то я уже слишком стара для этого.

Она развела руками и последовала за официантом.

По следующие двадцать минут к нам приходили ряд официантов и официанток, все так выглядело, как будто они были связаны веревочками. Они несли подносы с едой и никак не комментировали то, что едва ли двое могли бы съесть столько еды. Чарльз заполнил свою тарелку, посмотрел на нее, и сказал:

— Ты должна была сказать мне, что тебе не нравился ягненок.

Она посмотрела на свою тарелку.

— Да нет нравится.

Он нахмурившись, глядел на нее, взял ложку, и добавил еды к ней на тарелку.

— Тебе надо больше есть. Намного больше. Обращение требует много энергии. Тебе надо больше есть как оборотню, чтобы поддерживать твой вес.

После, по бессловесному взаимному согласию Анны и Чарльза, они ограничили их беседу общими темами. Они поговорили о Чикаго и о городской жизни. Она взяла немного риса, и он упер в нее взгляд, пока она не взяла вторую ложку. Он рассказал ей о Монтане. Она обнаружила, что он очень интересен в беседе, а самый легкий способ прекратить разговор, это спросить его о чем-нибудь личном. Не то, чтобы он не хотел говорить о себе, думала она, просто не находил это интересным.

Дверь распахнулась в последний раз, и вошла девочка четырнадцати лет с десертом.

— А ты не должна быть в школе? — Спросил ее Чарльз.

Она вздохнула.

— Каникулы. Все делают, что хотят. Но я? Иду на работу в ресторан. Хреново.

— Вижу, — сказал он. — Возможно, тебе надо бы позвонить в детский департамент социального обеспечения и рассказать им как тебя оскорбляют?

Она ему усмехнулась.

— Давно бы так и сделала бы, но это разозлит папу. Мне уже хочется что-то подобное выкинуть, лишь бы только увидеть потом его лицо. А если я расскажу ему, что это ты мне предложил это, то он, может, рассердится на тебя вместо меня? — Она сморщила носик. — Скорее всего, нет.

— Скажи своей матери, что еда была превосходной.

Она прижала пустой поднос к бедру и отступила к двери.

— Передам, но она уже предсказала это и попросила тебе сказать, что это не правда. Ягненок был немного жилистым — она ничего с этим так и не смогла сделать.

— Похоже, что ты часто сюда наведываешься, — сказала Анна, без особого энтузиазма кладя себе пахлаву.

Она не имела ничего против пахлавы, просто это ее первый нормальный обед за неделю.

— Слишком часто, — сказал он. Как она заметила, он не испытывал никаких затруднений в еде. — У меня здесь имеются некие дела, так что три-четыре раза в год я сюда приезжаю. Владелец ресторана — волк, один из стаи Джамия. И поэтому мне удобно устраивать здесь бизнес встречи.

— Я думала, что ты наемный убийца своего отца, — заинтересовалась она. — Ты три-четыре раза в год охотишься на кого-нибудь в Чикаго?

Он громко рассмеялся. Звук был ржавым, как будто он не часто смеется, хотя все должно быть не так — он ему очень идет.

Она зацепила вилкой немного пахлавы, она поиграла с ней прежде чем проглотила, и живот намекнул ей, что это ее придел.

— Нет, у меня есть и другие обязанности. Я еще забочусь о делах стаи моего отца. И очень хорош на обоих своих рабочих местах, — без намека на скромность сказал он.

— Верю. — Он из тех мужчин, которые если что-то делают, то делают это на высоте. — Даже позволю тебе инвестировать мои сбережения. Прямо сейчас у меня есть двадцать два доллара и девяносто семь центов.

Он свел брови, все веселье пропало у него из глаз.

— Шутка, — объяснила она.

Но он ее проигнорировал.

— Большинство Альф просило у участников десять процентов от их дохода ради пользы для стаи, особенно если стая новая. Эти деньги используются, к примеру, для гарантии, что есть явочная квартира. Как только стая твердо встает на ноги, потребность в деньгах уменьшится. Стае моего отца потребовалось на это много времени — но сейчас потребности в десятине нет. Лео здесь уже тридцать лет: вполне достаточно, чтобы хорошо укорениться. Я никогда не слышал о стае, требовавшей от членов сорок процентов, поэтому я из этого делаю вывод, что в стае Лео проблемы с финансами. Возможно, того молодого человека, о котором ты рассказала моему отцу, и несколько других, таких же как и он, продали. Ему надо было убить много людей, чтобы получить хотя бы одного оборотня.

Она обдумывала смысл сказанного.

— Кому он их продал?

— Об этом я и спрошу Лео.

— А почему не продали меня?

Она немного значила для стаи.

Он откинулся на спинку стула.

— Если Альфа продал одного из своих, то своими же руками поднимет бунт. К тому же, Лео пришлось через многое пройти, чтобы раздобыть тебя. С тех пор, как ты появилась в стае, больше никто не пропадал, и никого не убивали.

Это не было вопросом, да и отвечать она ему не собиралась.

— Нет. Ты — ключ к тайне Лео.

Она не смогла сдержать ехидного фырканья.

— Я? Лео понадобилась новая половая тряпка?

Внезапно он оказался на ногах, опрокинув стул, и стащив ее с ее же стула, и поднял на ноги. Она считала, что уже привыкла к скорости и силе волков, но он вырвал у нее из легких весь воздух.

Когда она смогла овладеть ногами, он метнулся к ней и прижался к губам долгим, темным, глубокий поцелуем, заставив затаить дыхание.

— Лео нашел тебя и понял, что нуждался именно в тебе, — сказал он ей. — Он послал к тебе Джастина, потому что любой другой его волк сразу же поймет кто ты. Даже до твоего обращения, они бы это узнали. Поэтому он послал полубезумного волка, ведь никто другой просто не смог бы на тебя напасть.

Бред, она отпрыгнула от него. Он выставлял ее как особенную, но она знала, что он лжет. Казалось, будто он говорил правду, но она знала, что не была никаким призом. Она была никем. Три года была никем.