Лиза Смит - Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

– Травяной чай, – прошептала Бонни, словно это была профессиональная тайна.

Чай был не так уж плох, хотя Мэтт предпочитал колу. Но когда он подумал о нем как о лекарстве, и увидел девушек, наблюдающих за ним словно соколы, ему едва ли удалось выпить больше половины, прежде чем домовладелица вошла в комнату.

На ней была шляпа для работы в саду,… или, по крайней мере, просто шляпа с искусственными цветами, которая выглядела так, будто предназначалась для работы в саду. Но на подносе у нее было несколько инструментов, блестящих так, словно только что были начищены.

– Да дорогая, это так. – Сказала она Бонни, которая встала перед Мэттом, защищая его. – Я раньше работала медсестрой, как твоя сестра. Женщинам не разрешалось тогда работать докторами. Но всю мою жизнь я была ведьмой. Становишься отчасти одинокой, не так ли?

– Сложно быть в одиночестве, – сказала Мередит озадаченно, – если живешь ближе к городу.

– Ах, но в таком случае были бы люди, глазеющие на мой дом, дети, отважившиеся подбежать и коснуться его или кинуть камнем в окно. Или взрослые, разглядывающие меня, когда я иду за покупками. И как бы я тогда смогла спокойно содержать свой сад?

Это была самая длинная речь, которую они когда-либо слышали от старушки. Это немного удивило ребят, но затем Елена сказала:

– Не понимаю, как вы можете спокойно содержать свой сад ЗДЕСЬ. Как же олени, кролики и другие животные?

– Ну, большинство растений моего сада как раз и предназначены животным, – миссис Флауэрс мило улыбнулась, и ее лицо осветилось внутренним светом.

– Им, конечно, нравится растущие здесь лакомства. Но не та трава, которую я выращиваю для заживления царапин, порезов, растяжений и т.д. И возможно они знают, что я ведьма, с тех пор как они покинули меня и мой сад, и изредка заходят один или два гостя.

– Почему вы рассказываете все это теперь? – требовательным тоном спросила Елена. – Почему, ведь были времена, когда я искала Вас, или Стефан, когда я думала… ну, неважно, что я думала. Но я не была уверена, что Вы – наш друг.

– Правда в том, что я стала необщительной к старости. Но теперь ты потеряла твоего молодого человека, не так ли? Хотела бы я встать пораньше тем утром. Возможно, тогда бы я поговорила с ним. Он оставил мне деньги за год аренды на кухонном столе. Я всегда была добра к нему – это правда.

Губы Елены задрожали. Мэтт храбро и торопливо поднял свою раненую руку.

– Вы можете помочь нам с этим? – сказал он, снова снимая повязку со льдом.

– О Боже, Боже. И какая тварь наградила тебя этим? – спросила миссис Флауэрс, исследуя царапины, в то время как три девушки снова вздрогнули.

– Мы думаем, это малах, – тихо сказала Елена. – Вы что-нибудь знаете о них?

– Я слышала это слово, но я не знаю толком. Как давно ты получил их? – спросила она Мэтта. Они больше выглядят как зубные отметины, нежели отметины клыков.

– Так и есть, – мрачно сказал Мэтт и как мог, описал малахов. Это немного помогло ему отвлечься, так как миссис Флауэрс взяла один из инструментов с подноса и начала какие-то манипуляции с его красной раздутой рукой.

– Держи это полотенце так крепко, как можешь, – сказала она. – У ран уже появилась корка, но их нужно открыть и промыть. Будет больно. Почему бы одной из юных девушек не подержать руку, чтобы помочь ей принять устойчивое положение?

Елена уже почти подошла, но Бонни слегка стукнула ее, почти перепрыгивая через Мередит, чтобы помочь Мэтту.

Открытие раны и промывание было болезненным, но Мэтт сумел пройти через это, не издав ни звука, даже своего рода болезненно усмехался Бонни, в то время как кровь и гной сочились из его руки. Сначала была острая боль, но после того как он выпустил пар, ему стало легче. И когда раны были промыты и очищены, а затем забинтованы холодным травяным компрессом, он почувствовал себя счастливым и готовым продолжать жить.

Мэтт практически уже открыл рот, чтобы поблагодарить пожилую женщину, но заметил, как Бонни уставилась на него. Точнее, на его шею. И потом вдруг захихикала.

– Что? Что смешного?

– Та штука, – сказала она, – поставила тебе засос. Если конечно ты не делал что-то еще вчера ночью, о чем не сказал нам.

Мэтт вспыхнул и натянул воротник повыше.

– Я уже сказал, это был малах. У него были своего рода щупальца с присосками, которыми он обвился вокруг моей шеи. Он пытался задушить меня!

– Конечно, – кротко сказала Бонни. – Прости.

У миссис Флауэрс нашлась мазь не только для очищения ран, но и от подобного рода отметин. После того, как она обработала все болезненные места, Мэтт почувствовал себя настолько хорошо, что застенчиво посмотрев на Бонни, которая наблюдала за ним большими карими глазами, сказал:

– Знаю, это и вправду похоже на засос, – сказал он. – Я видел это утром в зеркале. И у меня есть еще один, немного ниже. Его, по крайней мере, воротник скрывает.

Он фыркнул и сдвинул вниз воротник, чтобы смазать второй «засос». Девочки засмеялись – и напряжение, которое все ощущали, испарилось.

Мередит поднималась обратно в комнату по узкой лестнице, которую все еще считали комнатой Стефана, и Мэтт автоматически следовал за ней. Он не заметил, что Елена с Бонни отстали, пока Мередит жестом не указала ему вперед.

– Они всего лишь совещаются, – сказала Мередит своим тихим, сугубо деловым тоном.

– Обо мне? – сглотнул Мэтт. – Речь идет о той штуке, которую Елена видела внутри Деймона, да? Об этом кальмаре-невидимке. И есть ли сейчас внутри меня такая дрянь.

Мередит, никогда не пыталась что-нибудь смягчить, и она просто кивнула. Но на секунду положила руку на его плечо, когда они вошли в спальню с высоким потолком.

Вскоре вошли Елена и Бонни. По их лицам Мэтт понял, что его худшие опасения не подтвердились. Елена, увидев выражение его лица, тотчас подошла и обняла его. Бонни сделала то же самое, только более застенчиво.

– Хорошо себя чувствуешь? – спросила Елена. Мэтт кивнул.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказал он. «Как борющиеся аллигаторы», – подумал он. Ничто не может быть лучше, чем объятия двух мягких, мягких девушек.

– Отлично, наше мнение одинаково относительно того, что внутри тебя нет ничего, чужеродного. Твоя аура ясная и сильная теперь, когда ты не чувствуешь боли

– Слава Богу, – сказал Мэтт, и он действительно подразумевал это.

В тот момент зазвонил телефон. Он нахмурился, глядя на незнакомый номер на определителе, но ответил.

– Мэтт Ханикатт?

– Да.

– Подождите, пожалуйста.

Другой голос:

– Мистер Ханикатт?

– Да, но…

– Это Рич Моссберг из Отдела Шерифа Феллс Черч. Вы звонили нам сегодня утром, чтобы сообщить об упавшем дереве на трассу возле Старого Леса?