Лада Лузина - Смерть и две королевы

«Все косишь, все под копирку!»

Подумаешь, примадонна выискалась! Она будет лучше, будет как никто… ОНА БУДЕТ!!!

Ольга крепко сжала жадные челюсти, зная: если нужно, она перегрызет горло всему белому свету.

И первым в очереди стоит сучий мент, неделю безнаказанно пользовавшийся тем, что она выбита из колеи нелепыми иллюзиями.

Завтра, в 10.00, она ему покажет!

— Я тоже, наверное, должна тебе что-то…. — вежливо напомнила Могилева. — Ты правда помогла мне. Только после того… — Певица быстро оббежала скользкую тему. — Короче, только прочитав последнюю версию, я окончательно убедилась — история не имеет ко мне отношения. Ни малейшего!

— Разве? — отозвалась колдунья.

— А разве нет?

— Нет… — гулко сказала Иванна. — Ольга пыталась перетянуть твою судьбу. И ей удалось это. Но судьбы звезд складываются не только из блесток и роз, в них всегда много трагедий, несчастий, горя. И любимые их часто погибают…

— Ты хочешь сказать?.. — ахнула Наташа.

— Умереть — должен был твой Олег. Но Оля перетащила к себе не только твой успех, но и смерть, — твое вдовство и боль потери…

— Я не верю! — запротестовала певица. — Это просто случайность…

— В картах Таро не бывает случайностей.

Ведьма вытащила из кармана колоду, вспомнив, что из-за обилия гостей позабыла выбросить «карту дня».

— И в жизни тоже… Смерть Владимира и его пророчество вернуло все на свои места. Я думала, последняя неделя убедила тебя в этом.

— Да уж, со страху я такого наворотила! Мой новый хит точно будет разрывной. И клип тоже… — На мгновение мордочка Могилевой стала довольной, как у кота при виде печенки, но сразу же скуксилась жалостью и угрызеньями совести. — Но нельзя ж благодарить Бога за то, что кто-то умер! Неужто ему ничем нельзя было помочь?

— Не ты подсунула им свою смерть — ее украли! Владимир, как Гумилев, слишком долго гулял по лезвию ножа. В таких случаях достаточно одного толчка… Но он был уверен, что ему сойдет с рук все. Привык к фарту. Участвовал в заговоре — играл с огнем. И доигрался…

— Владимир?

— Нет, Гумилев. Впрочем, какая разница…

— А Олег? — занервничала Наташа. — Ему тоже грозило убийство?!

— Иная смерть… — сумрачно выговорила колдунья. — Я не знаю какая, ведь когда ты пришла ко мне, жертва была уже определена. А с тех пор ни одна фотография не моргнула и глазом. Значит, теперь Олегу ничто не угрожает.

Наташа опасливо покосилась на семейный портрет поэтессы и белогвардейского офицера. Странно, его лицо разгладилось… Странная игра света и теней.

— Если ворошить чужие судьбы опасно, зачем ты держишь здесь все эти снимки? — жалобно проскулила она. — Вдруг это они!.. Это они нас?.. Всех, кто сюда приходит…

Но Могилева и сама знала, что обвиняет ведьму зря. Предчувствовала же она, предчувствовала давно — Олегу грозит нечто страшное и непоправимое. И если цена его спасения — год ее украденной жизни, то это мало, ничтожно мало…

Иванна убежденно покачала головой.

— Суть моего изобретения в том, что сигнализаторы не отдают свои трагедии — наоборот, пытаются вытянуть свое горе из чужих судеб, предупреждая о несчастьях, дабы другие не повторяли их ошибки. Например, свидетели утверждали: после расстрела поэта за Ахматовой долго ходила худая, длинная тень… Она и сама говорила, что постоянно ощущает его присутствие…

— То же самое говорила Ольга.

— Тебе это, наверно, неинтересно…

Карамазова меланхолично тасовала карты, глядя в сторону — на полыхающий в камине огонь. Из растянутого рукава ее свитера выпал обрывок свернутой в трубочку бумаги. Наташа подняла его, стала вертеть в руках. Из коридора вышел черный ньюфаундленд ведьмы и преданно улегся у обутых в восточные шлепанцы ног хозяйки.

— Не знаю, — сказала Иванна, по-кошачьи жмурясь на пламя. — Может, не стоило реанимировать твою конкурентку. Она сильная, из тех, кто прорывается к вершине любой ценой… Но на тебя она больше не покусится. А мне почему-то кажется, что ты не относишься к категории артисток, которые боятся сильных соперниц…

— Да ради бога… — равнодушно отмахнулась Наташа и машинально развернула бумагу.

Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его впустую, без толку. Как ты не поняла, я ведь любил не жену, а тебя. Любил больше жизни. Хотел сделать женой.

А если ты не лгала и способна любить меня, как никого, то я не отпущу тебя, умирая, Натали.

Ты скоро умрешь. Я не расстанусь с тобой!

Лицо певицы перекосилось от возмущения.

— Ты наврала ей! Подменила послания. Сама написала ту позорную бумажку! Так нельзя! Она имела право знать правду!

— Так она ведь знала ее, — подняла брови колдунья. — И что сулила ей эта правда? Страдания…

— Нет, сострадание! — закричала Наташа.

— Боль…

— Нет, любовь! Способность любить! Ты украла у нее душу!

— Я подарила ей жизнь. Как, по-твоему, что важнее?

— Не знаю, — смутилась Могилева.

— Никто не знает… — вздохнула Карамазова. — Все смешано, перепутано, словно слова в этом пророчестве. В каждом событии таится десяток смыслов. Где добро, где зло? Кувырок, и они превращаются друг в друга, как оборотни. Но я должна решать каждый день, никогда не понимая, права я или виновата. Еще ни разу я не была уверена в этом до конца. И, скорее всего, никогда не буду…

— Подожди! — вспыхнула звезда. — А мне ты сказала что?

— Правду.

— Правду?! Так я и повери…

Недоговорив, Наташа мячом вскочила с места и, пытаясь лихорадочно наверстать время короткой — насколько короткой?! — жизни с Олегом, правой рукой требовательно набрала номер на крошечном мобильном, в то время как ее левая кисть уже выуживала из сумки деньги для оплаты, ноги искали сброшенные под кресло босоножки, а попа, подрагивая от нетерпения, рвалась бежать к двери и дальше, дальше, дальше — к тысяче целей, свершений, задач…

— Олежка? — страстно вскрикнула певица, прижимая ухо к трубке. — Милый, родной, любимый! Ты уже в Киеве? Бросай чемоданы и в ЗАГС. Срочно! Бегом! Пулей! Рысью! Сегодня мы подаем заявления… Сегодня! Вдруг ты завтра умрешь?! Или я!!!

Она бросилась к дверям, оставив купюры на столе, сотрясая на ходу растопыренными пальцами на прощанье…

Карамазова, зажмурившись, выбросила «карту дня».

'Иерофант' — брак, союз, соединение.

— Что за банальщина, — обиделась ведьма. — История таки закончилась свадьбой.