Дженнифер Рардин - Пуля на закуску

— Майлз, сиди дома. Работай. Отдыхай. Главным образом, от нас. От нашей безумной жизни. Это не твое.

— Я должен лететь с вами, Жас.

— Нет.

Мы оба помнили прошлый наш выезд, когда Вайль взял у противника кровь и часть его силы. Хотя Бергман не знал, как это объяснить научно, Вайль научился выделять из себя биоброню, частично основанную на изобретении самого Бергмана. И это взорвало Бергману мозг. Это — и еще умение Кассандры маскировать мой внешний вид с помощью магического амулета. Это был удар, выбивавший почву из-под его главных убеждений.

Мы оба молчали в трубку, пока Бергман собирался с мыслями. Я посмотрела на часы. Скоро встреча с Коулом в тире, так я и опоздать могу.

— Я устал бояться, Жасмин. Если я и дальше буду бежать и прятаться… если никогда не выйду из своего кокона… В общем, у меня никогда не будет настоящей жизни.

— Мне казалось, тебе нравится та, что у тебя есть. В смысле, ты же говорил, что люди тебя раздражают, как правило, и на долгое партнерство ты не годишься. И ты любишь изобретать…

— Да, с этим все в порядке. Тут дело… дело во мне. — Он набрал побольше воздуху — я почти увидела, как приподнимаются его плечи, как он берет себя в руки, чтобы сделать признание. — Я встаю утром, вижу себя в зеркале — и не могу сам себе в глаза смотреть. Я понимаю, что для тебя это может звучать глупо и старомодно. А может, до тебя вообще не дойдет, потому что ты девушка. А для меня это не то чтобы быть больше мужчиной. Это… это просто пора мне им быть.

О'кей, приехали. Вот уж чего не ожидала.

— Я не вижу, чем можно оправдать твое присутствие. Твои умения и навыки там не нужны.

— На эту тему не беспокойся, я что-нибудь придумаю.

И он придумал. Все равно я считаю, что он выбрал не тот способ, чтобы доказать себе… что? Что он не трус? Что подходит под собственные представления о том, что значит быть мужчиной? Потому что он говорил о вещах по-настоящему основных. Не уверена, что попасть туда, куда он хочет, можно быстрее, чем за несколько лет. Но его напористость я не могла не оценить. Если он решал, что чего-то хочет, он пробовал так и этак, пока не находил способа этого добиться.

Сейчас он оглядел тесное помещение в поисках добровольцев.

— Кто-нибудь может мне помочь принести ящики?

По загоревшимся радостью лицам можно было подумать, что Санта появился в городе. По кивку Дэвида двое солдат двинулись за оружием, а мой приятель по стрельбе Джет и его друг Рикардо прикрывали их.

Я взяла Дэвида за руку.

— У этих сборщиков есть некоторые уникальные физические свойства, о которых необходимо знать. Давай покажу тебе, с чем мы имеем дело. — Я вывела его наружу, и мы склонились над телом. Еще несколько ребят из группы Дэйва смотрели издали. — Про третий глаз ты знаешь. Он используется как хранилище души, изъятой у жертвы, пока сборщик не доставит ее в ад.

Я схватила труп за челюсть, раскрыла ему рот, и на подбородок вывалился, частично развернувшись, розовый шипастый язык.

— В его слюне есть что-то, не дающее душе вознестись, пока он ее усваивает и складывает в третий глаз.

— Ты и правда эксперт по таким штукам? — спросил Дэйв. Я пожала плечами:

— Мне известно куда больше, чем я бы хотела.

Он встал. Я оглянулась через плечо — мы были одни.

— Есть еще одно, о чем я должна тебе рассказать, — произнесла я так тихо, что только он и мог услышать.

— Что именно?

— Когда я была в аду…

— Да?

Я откашлялась. Такие вещи говорить непросто.

— Я там видела маму.

Дэйв тут же снова присел рядом:

— Рассказывай.

— Это было, когда мы с Раулем уже готовились уходить. Мы обернулись — и вот она, прямо передо мной. И говорит мне…

— Жасмин?

— Мама?

Я шагнула от нее назад, потому что она — нет, честно! — облизывала пальцы и пыталась стереть у меня пятно со лба.

— Не отходит! — Она досадливо наморщила брови.

— Я потом его сниму. — Мне пришлось перехватить ее руку, иначе потеря нескольких слоев кожи ощущалась как неминуемая. — Что ты здесь делаешь? — Я повернулась к Раулю: — Что она здесь делает?

— Ты уверена, что это твоя мать? — спросил он.

Ах да, как я могла забыть? Все не так, как кажется. Но это явление было страшно на нее похоже. Те же волнистые медово-светлые волосы. Те же далекие голубые глаза. И уж точно эти складки курильщицы вокруг ее губ я не могла забыть.

— А как еще она бы меня узнала? — сказала я рассудительно. — Ты говорил, что никто нас здесь не увидит, потому что мы не отсюда. Но она видит — должно быть, потому, что это моя мама и есть.

Мы отвлеклись и пропустили появление пары демонов, которые, очевидно, решили пройтись перед тем, как вылезти из ямы вслед за собратьями. Они были увлечены разговором, и один склонил свою рогатую голову, почти вдвое перегнувшись ко второму, зеленому и скользкому. Рауль уже не давал себе труда переводить, но видеообразы до меня доходили.

Большой и достаточно шикарный кабинет, со столом, на котором можно ставить парус, и стульев хватило бы, чтобы рассадить жюри присяжных. Самос и Магистрат стояли по разные стороны этого стола, а щеголеватый секретарь Самоса положил на стол два экземпляра какого-то контракта. Самос показывал на один из его разделов и качал головой, глядя недоверчиво. Магистрат с улыбкой святого развернул плеть и полоснул по плечу секретаря, разодрав на нем рубашку и вспоров кожу, оставив кровавый след, который обе высокие договаривающиеся стороны сочли ультразахватывающим. Самос облизнул пальцы, а лицо секретаря сменилось на секунду лицом Ульдин Бейт и снова стало прежним.

Магистрат пододвинул к нему контракт. Самос показал на то же место, губы его выговорили слово «жертвоприношение», и он покачал головой. При этом слове передо мной предстал иной образ. Что-то стало возникать из тьмы за открытой дверью, но я видела только глаза, горящие, как угли в печи. Они моргнули и пропали, когда больший из разговаривающих демонов поднял взгляд.

— Смотрите! — крикнул он. — Эта Люсиль прямо здесь!

— Это тоже твоя мать? — рявкнул на меня Рауль. — Или тебя все видят, потому что на лбу у тебя Метка Демона?

Я еще успела подумать: «Так вот, что мама пыталась стереть!» — и он схватил меня за руку с криком:

— Бежим!

Я все еще держала маму за руку и потому крикнула ей то же самое. Мы припустили, как горные козлы, перепрыгивая камни, уходя от злобных растений, а за нами неслись демоны.

— Что ты такое сделала? — крикнула мама.

— Убила сборщика! — крикнула я в ответ. — Но только потому, что он вырвал у женщины сердце и похитил ее душу!

— Но почему они назвали тебя «эта Люсиль»?