Luide - Любовь до гроба

— Но почему вы интересовались именно этим проклятым дневником? — раздраженно воскликнула госпожа Чернова.

— А вот этого я не скажу, — дракон обворожительно улыбнулся, и в глубине его темных чуть раскосых глаз блеснула яркая вспышка огня, отчего София едва не забыла о сути своего вопроса. И прежде, чем она успела возразить, Шеранн добавил: — Клянусь, это не касается людей. Это наши, драконьи, секреты.

— Думаю, в этом нашему другу можно доверять, — поразмыслив, признал мировой судья. По въевшейся привычке немногословно, но очень точно формулировал свои мысли. Именно "в этом", и "нашему другу". София разгадала намек и поморщилась. Она не желала иметь с Шеранном решительно никаких дел!

— Милой даме нельзя столько хмуриться — от этого появляются морщины…

За доброжелательным тоном дракона скрывалась колкость. Молодая женщина не нашлась, что ответить.

— Чего именно вы ожидаете от нас? — тут же спросил господин Рельский, видя ее замешательство.

— Я не смогу затеять собственное расследование — со мной не станут разговаривать, да и на место событий не пустят, — устало объяснил дракон, потер переносицу, вздохнул и просто закончил: — поэтому мне нужна помощь.

— Не понимаю, почему мы должны помогать вам! — промолвила София с некоторым сомнением.

Как же ей недоставало поддержки мужа! Молодой женщине отчаянно хотелось, чтобы кто-то взял на себя все трудности, сильною рукой отодвинул беду. До слез тяжело быть одной…

На скулах дракона заиграли желваки, он стиснул кулаки и, казалось, готов был взорваться, с явным трудом сдержался.

Не зря его имя — "Огненный шквал", подумалось Софии. Столь же порывистый, взрывной и неожиданный, тем не менее, он обладал способностью быстро обуздывать свой норов. Молодая женщина вдруг поняла, что он намеренно ее пугал.

— Госпожа Чернова, — дракон не без внутреннего протеста выговорил ненавистное "госпожа", — я уже попросил у вас прощения. Согласитесь, у меня были причины так поступить.

— Принимаю ваши извинения, — грациозно склонила темноволосую голову София. — Однако все равно не могу уразуметь, почему мы должны вам помогать!

— Боюсь, у вас нет выбора, — вмешался господин Рельский. — Наша с вами соседка, госпожа Шорова, сообщила о том, что видела вас в ту памятную ночь крадущейся по дороге. Как вы понимаете, это навлекает на вас подозрения. К тому же она весьма прозрачно намекала на некие особые отношения между вами и покойным.

— Что?!

Молодая женщина покраснела от возмущения. Быть может, это странный розыгрыш?! Нелепая шутка?

Однако мировой судья смотрел на Софию вполне серьезно и сочувствующе. Госпожа Чернова перевела взгляд на Шеранна и стиснула зубы: на его лице читалось нескрываемое злорадство. Еще бы — теперь бывшая госпожа обвинитель вынуждена сама защищаться от несуразных подозрений.

— Как опровергнуть эту нелепую ложь? — совладав с чувствами, требовательно спросила София.

Она старалась не смотреть на дракона, испытывая с трудом сдерживаемое желание сказать какую-нибудь колкость.

— Я не знаю, — покачал головой Ярослав. Он немало времени посвятил поиску иного выхода, и вынужден был признать, что не в силах его отыскать. Впрочем, существовал еще один вариант, но мужчина весьма сомневался, что София им пожелает воспользоваться. Хотя попробовать, несомненно, стоило. — Вы можете быть уверены, я вас не оставлю и сделаю все возможное.

Молодая женщина ощутила искреннюю признательность, найдя столь желанную поддержку.

Господин Рельский не стал скрывать действительное положение дел.

— Я пытался повлиять на барышень Ларгуссон и госпожу Шорову, но безуспешно. Следовательно, в ближайшее время все станет известно.

— Быть может, пригласить малиновок? — с робкой надеждой спросила София.

— Не думаю, — ответил господин Рельский, пожав плечами. — На кону слишком серьезные политические интересы, а малиновки напрямую подчинены полиции.

На мнение и действия столичных полицейских мировой судья влияния не имел, так что предпочитал оставить расследование инспектору Жарову, на которого несложно надавить в случае надобности…

Мужчина усмехнулся про себя, подумав, что госпожа Чернова пришла бы в ужас, узнав, что он намеревается использовать не вполне законные средства. Впрочем, для начала можно попробовать более простой путь, к тому же более предпочтительный для самого господина Рельского. Но…

Несколько мгновений он колебался, потом, решившись, встал и негромко промолвил:

— Госпожа Чернова, вы позволите поговорить с вами наедине?

— Конечно! — София удивилась, но не нашла причин отказать. — Давайте прогуляемся по саду, в это время года там очень красиво…

Госпожа Чернова и господин Рельский чинно шли по дорожке. Мужчина не спешил начинать разговор, углубившись в размышления о неких важных вещах. София не решилась его торопить, вместо того она решила насладиться прогулкой.

Пожалуй, сложно вообразить более романтичную обстановку. Нежно улыбается красавица Соль в лазоревых небесах, на еще по-весеннему полуобнаженной земле тут и там виднеются первоцветы — будто осколки яркой вазы, а ветви деревьев окутаны пеной цветов…

София приостановилась, нежно коснулась ветки абрикоса, и на нее водопадом посыпались облетающие лепестки. Часть импровизированного ливня попала и на господина Рельского, добавив его строгому темному костюму некий элемент весенней бесшабашности, а заодно отвлекла от дум.

Он остановился подле молодой женщины, передернул плечами. Наконец заговорил, сухо и резко, словно на перекрестном допросе:

— Скажите, кто может подтвердить, что той ночью вы были дома?

Казалось, его мало интересовал ответ — все свое внимание мужчина направил на виднеющиеся в отдалении поля. Прищурившись, он будто бы с неотрывным интересом рассматривал вполне обыкновенный, в общем-то, пейзаж.

София с досадой прикусила губу, недоумевая, отчего ради этого вопроса мировому судье понадобился разговор наедине, и досадуя на неожиданную официальность тона господина Рельского. Она искала поддержки, изъявления дружеской преданности, а вместо того должна доказывать свою невиновность.

Она неохотно ответила:

— Только Стен и Лея, мои домовые.

— Боюсь, это не годится, — вздохнул господин Рельский. — Закон не наделяет домовых гражданскими правами, так что их показания не являются доказательством в суде. Следовательно, полиции придется принять на веру диффамацию госпожи Шоровой.

Молодая женщина нахмурилась. Сорвав веточку, она принялась ее общипывать. Она нисколько не сомневалась в компетентности мирового судьи, неужели он действительно убежден в безнадежности ее положения?