Лорен Кейт - Страсть

Люси почувствовала панику, размывающуюся над ней. У нее не было выбора, кроме как бежать. Но сначала она коснулась лица Даниэля. — Разве это любовь? Или это просто проклятие, которое нас объединяет?

— Это любовь, — он ахнул. — Разве ты не знаешь этого?

Она высвободилась из его рук и сбежала, побежав быстро и яростно через лужайку, назад через рощу серебряных берёз, назад к заросшим газонам, откуда она прибыла сюда. Её ноги запутались, и она споткнулась, упав плашмя на лицо. Всё болело. И она была выведена из себя. Из-за Люсинды, из-за того, насколько была противной. Из-за Даниэля, из-за того, как просто он влюбился, не задумываясь. Из-за собственного бессилия, из-за того, что она не может сделать хоть что-то. Люсинда будет по-прежнему умирать, прибывание здесь Люси ничего не изменило. Избивая свои кулаки об землю, она издала стон разочарования.

— Там, там. — Крошечная каменная рука похлопала ее по спине.

Люси оттолкнула его подальше. — Оставь меня в покое, Билл.

— Эй, это было героическое усилие. Ты действительно вышла из окопов в этот раз. Но, — Билл пожал плечами, — сейчас всё кончено.

Люси села и уставилась на него. Его самодовольное выражение заставило её захотеть вернуться назад и рассказать Люсинде, кто она на самом деле — рассказать ей вещи которые были не так далеко вниз по пути.

— Нет. — Люси встала. — Это еще не конец.

Билл дернул ее вниз. Он был потрясающе силен для такого маленького существа. — Ах, все кончено. Давай, залезай в Предвестник.

Люси повернулась туда, куда указывал Билл. Она даже не заметила густой черный портал, плавающий прямо перед ней. Его затхлый запах заставил ее чувствовать себя больной.

— Нет!

— Да. — сказал Билл.

— Ты тот, кто сказал мне, чтобы я была медленнее, в первую очередь.

— Слушай, позволь мне дать тебе Скалу Примечания: в этой жизни ты сука, и это не волнует Даниэля. Шокер! Он будет ухаживать за тобой пару недель, иногда подарит цветы. Большой поцелуй и потом — бум. Хорошо? Тут больше нечего смотреть.

— Ты не понимаешь.

— Чего? Я не понимаю, что Викторианцы оказались такими же душными, как чердак, и такими же скучными, как просмор обоев? Ну, если ты собираешся путешествовать зигзагом через свое прошлое, тогда начинай. Давай определим некоторые основные моменты.

Люси не шелохнулась. — Есть ли способ, чтоб ты исчез?

— Неужели мне нужно втаскивать тебя в этот Предвестник как кота в чемодан? Давай двигайся!

— Мне нужно увидеть, что он любит меня, а не имеет только некоторое представление обо мне из-за какого-то проклятия, к которому он привязан. Я должна чувствовать, что что-то более сильное держит нас вместе. Что-то реальное.

Билл сел рядом с Люси на траве. Затем он, казалось, одумался и фактически подполз на коленях. Сначала она хотела прихлопнуть его вместе с мухами, летающими вокруг его головы, но когда он посмотрел на нее, его глаза оказались искренними.

— Дорогая, о Даниэле, любящем тебя в реальности, ты не должна волноваться. Вы — долбанные родственные души. Вы двое придумываете фразу. Ты не должна оставаться здесь, чтобы видеть это. Это происходит в каждой жизни.

— Что?

— Ты хочешь увидеть настоящую любовь?

Она кивнула.

— Пойдём. — Он потянул её. Предвестник, паря перед ними, начал превращаться в новую форму, пока не стал напоминать пол палатки. Билл взлетел в воздух, зацепил пальцем невидимую зацепку и потянул. Предвестник перестроился сам по себе, понижая себя как подъемный мост, и всё, что смогла увидеть Люси, было тунелем из тьмы.

Люси оглянулась в сторону Даниэля и Люсинды, но она могла видеть только их очертания, размывающиеся цвета, смешивающиеся вместе.

Билл широким движением легкой руки сделал вход в Предвестник. — Шагай прямо в него.

И так она и сделала.

Хелстон, Англия. 26 июля, 1854

Одежда Даниила выгорела на солнце, и его щеки были в песке, когда он проснулся на пустынном побережье Корнуолла. Можно было бы предположить, что он был там день, неделю, месяц, блуждая в одиночку. Сколько времени прошло, все это время он провел, наказывая себя за свою ошибку.

Встреча с Люсиндой у портнихи была настолько серьезной ошибкой, что душа Даниэля сгорала каждый раз, когда он думал об этом.

И он не мог перестать думать об этом.

Ее полные розовые губы обвивались вокруг слов: "Я думаю, что знаю тебя. Пожалуйста. Подожди."

Такая прекрасная и такая опасная.

Ох, почему это не случилось немного по другому? Некоторый краткий обмен во время их ухаживания? Потом это, возможно, не имело бы столько значения. Но первая встреча! Люсинда Биско сначала встретила его, неправильного Даниэля. Он мог подвергнуть опасности всех. Он мог исказить будущее настолько сильно, что его Люси могла быть уже мертва, мог изменить до неузнаваемости.

Но нет: если бы это было так, то у него в памяти не было бы его Люси. Время пересмотрело бы себя, и тогда ему никогда не было бы прощения, потому что его Люси была бы другой.

Его прошлое само должно отреагировать на Люсинду Биско таким образом, чтобы скрыть ошибку Даниэля. Он не мог вспомнить, как это началось, только то, как все закончилось. Но независимо от того: Он бы не пошел в любое ближайшее свое прошлое сам, чтобы предупредить его, опасаясь нарваться на Люсинду снова и нанести еще больший ущерб. Все, что он мог сделать, отступить и переждать.

Он привык к вечности, но это был Ад.

Даниэль потерял счет времени, дрейфуя в звуках океана, обивающегося о берег. На некоторое время, по крайней мере.

Он мог легко возобновить свои поиски, войдя в Предвестник и преследуя Люси в следующей жизни, которую она посетила. Но по некоторым причинам, он находился поблизости от Хелстона, ожидая, пока жизнь Люсинды Биско не закончится здесь.

Проснувшись в тот вечер, небо было окрашено багровыми тучами, и Даниэль почувствовал это. Летнюю ночь, когда она умрет. Он стряхнул песок с кожи и почувствовал странную нежность в его сложенных крыльях. Его сердце билось все чаще.

Время пришло.

Смерть Люсинды не произойдет, пока не наступит темнота.

Прежний Даниэль был бы один в зале Констанции. Он рисовал бы Люсинду Биско в один последний раз. Его сумки стояли бы за дверью, пустые, только пенал в кожаном переплете, несколько альбомов, его книги о Наблюдателях, дополнительная пара обуви. Он действительно планировал уплыть следующим утром. Какая ложь.

В моменты, ведущие к ее смерти, Даниэль редко был честен с самим собой. Он всегда терял себя в своей любви. Каждый раз он обманывал себя, опьянев от ее присутствия, и забывал то, что должно быть.

Он помнил особенно хорошо, как это закончилось в этой жизни в Хелстоне: отрицание, что она должна была умереть прямо вплоть до момента ее смерти, он прижал ее к бархатным рубиновым занавескам и поцеловал ее в забвении.