Лорен Кейт - Страсть

Даниэль хотел улететь отсюда. Но что-то ныло в нем.

— Почему ты не предложил сопровождать меня? — спросил он наконец. — Я бы тебе отказал, конечно, но некоторые другие, — когда я обнаружу себя в другой жизни, хотят присоединиться. Почему ты не хочешь?

Крыса ползала по ноге заключенного, останавливаясь, чтобы обнюхать кровавую цепь вокруг его лодыжки.

— Я бежал однажды, — сказал он медленно. — Ты помнишь?

— Да, — сказал Даниэль, — когда ты — когда мы — сбежали, вначале. Мы пошли обратно, прямо в Савойю. — Он посмотрел вверх, с ложной надеждой на свет за окном. — Почему мы пошли туда? Мы должны были знать, что шли прямо в ловушку.

Заключенный откинулся с грохотом своих цепей. — У нас не было другого выбора. Это было самое близкое место к ней. — Он сделал вдох. — Это так трудно, когда она между ними. Я никогда не чувствую, что могу идти дальше. Я был рад, когда герцог предвидел мой побега, понял, куда я пошел бы. Он ждал в Савойе, ждал у обеденного стола моего покровителя со своими людьми. Ждал, чтобы притащить меня сюда.

Даниэль вспомнил. — Наказание, которое я ощущал заработанным.

— Даниэль. — Обреченное лицо заключённого выглядело так, будто он получил электрический удар. Он выглядел живым, или, по крайней мере, его глаза. Они горели фиолетовым. — Я думаю, что я получил его. — Слова были брошены небрежно. — Учись у герцога.

Даниэль облизал губы. — Прости?

— Все эти жизни ты говорил, что ты тащился за ней. Делай так, как герцог сделал с нами. Предвидь ее. Не просто догони. Попади туда первым. Жди ее.

— Но я не знаю, куда ее Предвестник взял с собой.

— Конечно ты знаешь, — его прошлое я настоял на своем. — У тебя должны быть слабые воспоминания о том, где она будет в конце концов. Может быть, не каждый шаг на этом пути, но в конечном счете, все это должно закончиться там, где все началось.

Молчаливое понимание прошло между ними. Пробегая руками по стене возле окна, Даниэль вызвал тень. Она была невидимой для него в темноте, но он чувствовал, что она движется к нему, и он ловко придал ей форму. Этот Предвестник казался унылым, как он себя чувствовал. — Ты прав, — сказал он, открывая портал. — Есть одно место, куда она обязательно придет.

— Да.

— И ты. Ты должен принять свои собственные советы и покинуть это место, — сказал Даниэль мрачно. — Ты гниёшь здесь.

— По крайней мере, боль в теле отвлекает меня от боли в моей душе, — сказал его прошлое я. — Нет. Я желаю тебе удачи, но я не покину эти стены сейчас. Не до тех пор, пока она устроится в своем следующем воплощении.

Крылья Даниэля топорщились у его шеи. Он попытался разобраться во времени и в жизнях и воспоминаниях в его голове, но он продолжал кружить вокруг надоедливой мысли. — Она, она должна быть решена сейчас. В концепции. Разве ты не чувствуешь?

— О, — тихо сказало его заключенное прошлое я. Он закрыл глаза. — Я не знаю, что я не могу чувствовать ничего больше. — Заключенный тяжело вздохнул. — Жизнь — кошмар.

— Нет, это не так. Больше не так. Я найду ее. Я искуплю нас обоих, — кричал Даниэль, отчаянно пытаясь выбраться оттуда, отчаянно пытаясь сделать еще один прыжок веры во времени.

Лондон, Англия. 29 июня, 1613

Что-то хрустнуло под ногой Люси.

Она подняла кромку своего черного платья: слой раскрытой скорлупы грецкого ореха на полу был настолько толстым, что волокнистые коричневые кусочки были выше застежек ее изумрудно-зеленых туфлей на высоких каблуках.

Она была среди шумной толпы людей. Почти все вокруг нее были одеты в приглушенный коричневый или серый, женщины в длинных платьях с рюшами на лифах и широких манжетах формы колокольчика на концах их рукавов. Мужчины были одеты в суженные штаны, широко драпированные мантий на их плечах, и плоских шляпах, сделанных из шерсти. Она раньше никогда не выходила из Предвестника в такое людное место, но здесь она была, в середине переполненного амфитеатра. Это было потрясающе — и неимоверно громко.

— Берегись! — Билл схватил за воротник ее бархатного плаща и потащил назад, прижав ее к деревянным перилам лестницы.

Мгновение спустя, двое чумазых мальчишек пронеслись мимо в азартной игре тег, которые отправили трех женщин на их пути, падать друг на друга. Женщины тяжело поднимались, громко проклиная мальчиков, которые глумились над этим, едва замедляясь.

— В следующий раз, — крикнул ей в ухо Билл, сложив свои каменные когти вокруг рта, — ты могла бы попытаться направлять наши маленькие переходы с помощью упражнений в более — я не знаю, — спокойные места? Как же я должен приготовить твой костюм в середине этой толпы?

— Конечно, Билл, я буду работать над этим. — Люси вернулась обратно так же, как мальчики, играющие в пятнашки молнии снова. — Где мы?

— Ты прокружила глобус, чтобы найти себя на Земном шаре, миледи. — Билл слегка поклонился.

— Театр Глобус? — Люси пригнулась, когда женщина перед нею расколола зубами грецкий орех и кинула скорлупу через плечо. — Ты имеешь в виду, Шекспир?

— Ну, он утверждает, что он вышел в отставку. Ты знаешь этих художников. Так капризны. — Билл спустился вниз, рядом с землей, теребя подол её платья и что-то напевая про себя.

— Отелло произошло здесь, — сказала Люси, какое-то время переваривая это. — Буря. Ромео и Джульетта. Мы практически стоим в центре всех величайших историй любви, когда-либо написанных.

— На самом деле, ты стоишь в скорлупе грецкого ореха.

— Почему ты такой бойкий (на язык) во всем? Это изумительно!

— Жаль, я не понимал, что мы будем нуждаться в моменте шекспиромании. — Его слова вышли шепелявыми из-за иглы, зажатой между его неровными зубами. — Теперь остановись.

— Ой! — Люси взвизгнула, когда он резко ткнул ей в коленную чашечку. — Что ты делаешь?

— Не допускаю несоответствие тебя времени. Эти люди платят хорошие деньги за паноптикум, но они ожидают, что это останется театральным. — Билл работал быстро, осторожно подворачивая длинную, драпированную ткань ее черного платья из Версаля в ряд сгибов и помех так, чтобы оно было собрано вдоль сторон. Он сбил ее черный парик ударом и вытянул ее волосы во вьющийся буф. Потом он поправил бархатную накидку, которая лежала на ее плечах. Он сбросил мягкую ткань. Наконец, он заложил гигантский лоскут в одну руку, протер ладони вместе, и сделал накидку, с высоким воротником эпохи Якова I.

— Это правда отвратительно, Билл.

— Помолчи, — отрезал он. — В следующий раз дай мне больше пространства для работы. Ты думаешь, что я "довольствуюсь"? Я нет. — Он мотнул головой в сторону насмешки толпы. — К счастью, большинство из них слишком пьяны, чтобы заметить девушку, выходящую из тени в задней комнате.