Линн Керланд - С каждым вздохом

Так было безопасней.

Сани сидела за обеденным столом сестры и желала, чтобы у нее было мужество взять нож, перегнуться через стол и воткнуть его в черное сердце своего зятя. Она свирепо посмотрела на него, но в награду получила только вежливый взгляд. Саншайн послала в него еще один взгляд возмездия, когда увидела, как он повернулся к Камерону и надел самую обезоруживающую улыбку.

— Итак, Камерон, — медленно произнес он, поигрывая своей вилкой, — что на самом деле привело тебя за мой скромный стол? Кроме поиска прощения, за то, что чуть не сбил мою сестру.

— Разве она не твоя свояченица? — спросил Камерон.

— У меня нет родных сестер, — сказа Патрик, пожимая плечами. — Это заставляет меня, как ты можешь заметить, еще больше оберегать Саншайн.

Сани захотелось убить его. Но если бы она начала воплощать мечты в реальность, это бы расстроило сестру, и она довольствовалась тем, что бросила в него еще один кровожадный взгляд, а затем похоронила проклятья в трех глотках пырея.

— Что вы пьете, мисс Саншайн?

Саншайн поняла, что Камерон обращается к ней. Несмотря на него, она протянула ему кружку. Это был лучший способ. Если она не должна была смотреть на него, она не должна была признавать его. И если она не признавала его, она не должна была сталкиваться с тем обстоятельством, что в то время, пока он смотрит на нее, он не видит ее.

— О, Боже, — он задыхался, ставя кружку перед ней. — Как вы пьете это пойло?

— Он и вам полезен, — пробормотала она. Саншайн осилила остатки, затем оглянулась посмотреть, есть ли возможность, что эта пытка под названием ужин может закончиться. Патрик откинулся на две задние ножки стула и вернулся к родному языку. Идеальный шанс убрать со стола.

Она поднялась и покачала головой Мадлен.

— Сиди, — сказала она по-французски.

— Почему? — спросила Мадлен.

— Потому что мне надо кое-что сделать, — тихим голосом сказала Сани.

И сделала. Она собрала все тарелки в раковину и вернулась за чашками и стаканами. За приборами Камерона она потянулась в последнюю очередь, потому что ее худший недостаток заключался в том, что она откладывала трудные вещи на потом. Она взяла его стакан, но он положил свою руку на ее ладонь.

— Если позволите, я оставлю его, — сказал он.

По-французски.

Девушка подавила желание сгримасничать. Она определенно должна будет больше заботиться о том, какие языки выбирает, чтобы игнорировать его. А так же должна будет научиться игнорировать покалывание, которое бежит по ее руке каждый раз, когда они прикасаются друг к другу. Еще одна причина по возможности избегать его.

Сани отпустила его стакан и отдернула руку, затем быстро пошла обратно к раковине и стала мыть посуду. За ее спиной за столом, как это обычно бывало после ужина, свободно лился гаэльский. Он должен был успокаивать. Но, к сожалению, слушая, как на нем говорит Камерон со средневековым акцентом, который он не потерял, Сани не успокаивалась.

Неожиданно он почистил горло.

— Возможно, нам следует говорить на английском, — сказал он на этом языке, — из уважения к мисс Саншайн.

— Не беспокойтесь, — сказал Патрик. — И Сани и Мадлен говорят на гаэльском, как на родном.

Камерон выразил удивление, что Сани и Мадлен знают этот язык, и Патрик рассказал ему, что девушки из семьи Филипс полны сюрпризов. Мадлен рассмеялась, и разговор вначале пошел о деревенских делах, а затем началось обсуждения нового развлекательно центра.

Сани задалась вопросом, сможет ли она мыть посуду весь вечер.

В какой-то момент, когда она отчищала пятно несуществующей корки от формы для выпечки, подошла Мадлен и обняла ее.

— С тобой все в порядке? — прошептала она.

— Тебе не о чем беспокоиться, — ворчала Сани.

— Ну, конечно, я беспокоюсь. Я просто не могу отправить бедного человека в ночь, когда он выглядит таким бледным. Но я отправлю туда тебя, если ты не прекратишь пытаться протереть дыру в моей кастрюле.

Сани остановилась, глубоко вздохнула и подняла кастрюлю.

— Я закончила.

Мадлен поцеловала ее в щеку.

— Детали позже.

— Нет никаких деталей, адвокат.

— Сани, я не глупая. Есть вещи, которые ты мне не рассказываешь. Вещи, которые тебе следует мне рассказать. Если ты расскажешь мне о них, тебе стане легче.

— Пожалуйста, Мадлен, — прошептала Сани, — не сегодня.

Мадлен молча рассматривала ее секунду или две, затем медленно кивнула.

— Хорошо. Не сегодня. Но скоро.

Сани закрыла глаза, кивнула и положила кастрюлю. Она вытерла стол и оглянулась в поисках того, чтобы ей еще сделать. Она заварила чай, но на это не потребовалось столько времени, сколько ей было нужно. Слишком быстро ее сестра снова встала рядом с ней, разрезая на кусочки торт.

— Иди и сядь, — сказала Мадлен, толкая ее локтем в бок.

Сани вздохнула, отнесла чашки на стол и стала разливать чай.

Камерон взял одну чашку и понюхал.

— Мятный, — сказал он. — Прекрасно, спасибо.

Сани кивнула, но не посмотрела на него. Она была взвинчена так сильно, что боялась от самой маленькой вещи разорваться надвое. Ей страшно хотелось выскочить из кухни и бежать всю дорогу до дома. Все, что останавливало ее, был страх, что если она это сделает, Камерон побежит за ней и тогда она окажется с ним наедине. И это будет в тысячу раз хуже.

Так что она села и слушала, как он спокойно разговаривал с ее сестрой и зятем, и думала, что, черт побери, он здесь делает.

— Посвятите нас во все подробности о себе, — сказал Патрик. — Редко Камерон сидит за моим столом.

Сани обнаружила, что если она сейчас повернет голову, то краешком глаза увидит Камерона. Это была пытка, явная и простая, но она не могла остановиться. Она повернулась чуть сильнее и позволила своему взгляду удовлетворить свое желание.

Он был красив. Нет, не красив. Сногсшибателен. Его лицо было таким же, как и в средневековой Шотландии, но все же в нем что-то добавилось. Маленькие морщинки возраста в уголках глаз, которые добавляли силу и характер. Его волосы были такие же темные, как и тогда, длинноватые, и он все также нетерпеливо сгребал их пальцами, когда они падали ему на глаза.

И его глаза были все еще такого яркого, насыщенного голубого цвета, полные юмора.

Она подглядывала за ним немного дольше и решила, что было еще что-то. Та самая печаль, которую она видела в его глазах, когда он говорил о том, чтобы оставить клан, только эта печаль была отчетливей. Что он потерял?

И почему, черт побери, он не узнал ее в тот же момент, как увидел?

— Антиквариат Камеронов, в действительности, просто для спорта, — говорил он со слабой, скромной улыбкой. — Я и несколько парней, которым я доверяю, ищем вещи, которые не могут быть найдены. И покупаем их у людей, которые не хотят их продавать. Конечно, вряд ли эти вещи пригодятся в хозяйстве, но я просто люблю антиквариат.