Дж. Уорд - Пробудившийся любовник

И еще один запах, с привкусом жести. Сильный и резкий…

Раб выглянул из-за валуна. Хоть глаза изменяли, ему удалось рассмотреть мужчину. Это был тот самый воин — тот, что пришел вместе с Хозяйкой. Он сидел, привалившись спиной к стене. Мокрые волосы сосульками рассыпались по широким плечам. Роскошный костюм был разорван в клочья. В желтых глазах светилась печаль.

«Так вот что это за запах», — догадался раб. Так пахла грусть этого мужчины.

Глубоко вдохнув носом, он почувствовал, как что-то стягивает кожу, и потрогал щеку. Лицо пересекал глубокий порез… Он провел по нему пальцем вверх, до самого лба. Потом вниз — к губам. Вспомнил и приближающийся нож, и как кричал от боли.

Раб задрожал и обхватил себя руками.

— Вместе нам теплее, — сказал воин. — Только поэтому я тебя и обнимал. Без всяких задних мыслей. Просто хочу, чтобы тебе было легче.

Всем любовникам Хозяйки хотелось полапать пленника. Для этого она их и водила. Тоже любила наблюдать…

Но потом раб вспомнил, что воин схватился за кинжал, словно хотел заколоть Хозяйку, как свинью.

Он открыл рот и хрипло спросил:

— Кто вы, сир?

Язык повиновался с трудом, и слов было не разобрать. Пришлось сделать еще одну попытку. Воин не дал закончить фразу.

— Я слышал твой вопрос.

Острый запах печали усилился, заглушая вонь тухлятины.

— Меня зовут Фури. Я… твой брат.

— Нет, сир, — покачал головой раб. — У меня нет семьи.

— Во-первых… — мужчина откашлялся. — Не называй меня «сир». Во-вторых, у тебя всегда была семья. Тебя украли. И я сто лет тебя искал.

— Боюсь, вы ошибаетесь.

Воин дернулся, словно собираясь встать, и раб отшатнулся, потупив глаза и прикрывая голову руками. Он не вынес бы новых побоев, пусть даже заслуженных непочтительным обращением.

Он сбивчиво затараторил:

— Сир, я сказал это не для того, чтобы вас обидеть. А чтобы выразить уважение вашему высокому происхождению.

— Святая Дева… — донесся из угла пещеры сдавленный стон. — Я не трону тебя. Не бойся… Со мной ты в безопасности. Брат мой, ты наконец-то нашелся.

Раб покачал головой, не желая слушать. Он знал, что случится с наступлением темноты, что должно будет случиться. Он был собственностью Хозяйки, а это значит, что его непременно вернут ей обратно.

— Прошу вас, — простонал он. — Не возвращайте меня. Лучше сразу убейте… Только не отдавайте ей.

— Я скорее прикончу нас обоих, чем допущу, чтобы это случилось.

Воин сверкнул желтыми глазами.

Глядя на их сияние, раб вспомнил, что когда-то давным-давно, когда он очнулся после превращения, Хозяйка говорила, что ей нравятся его глаза… его ярко-желтые глаза…

Золотистый цвет радужной оболочки редко встречался у вампиров.

Слова и поступки незнакомца стали обретать смысл. Так вот почему он его освободил.

Воин пошевелился и, сморщившись от боли, схватился за бедро.

Нижняя часть ноги отсутствовала.

Раб уставился на страшную рану. Как воин вытащил из воды их обоих? Как удержался на плаву? И почему не бросил его?

Только кровные узы могли породить такую самоотверженность.

— Вы мой брат? — пробормотал он сквозь искалеченные губы. — Я на самом деле ваш родственник?

— Да. Я твой брат-близнец.

Раб затрясся.

— Неправда.

— Правда.

Странный трепет объял недавнего пленника. Он свернулся клубком, не обращая внимания на кровоточащие раны, покрывавшие тело с головы до пят. Ему никогда не приходило в голову, что можно не быть чьей-то собственностью и жить по-другому: не как раб, а как мужчина

Так он сидел в грязи, раскачиваясь взад-вперед. Потом замер и снова посмотрел на воина.

А что с его семьей? И как так произошло? И вообще, кто он такой?

— Скажите, а у меня есть имя? — прошептал раб. — У меня было когда-нибудь имя?

Воин судорожно вздохнул, словно у него были сломаны ребра.

— Тебя зовут Зетист.

Дыхание воина участилось и стало прерывистым, он с трудом выдавил из себя слова:

— Ты сын… Агони, великого воина. Любимец нашей матери… Насин.

Воин зарыдал в голос и уронил голову на руки.

Раб молча смотрел на его слезы.

Зетист покачал головой, вспоминая долгие часы, когда они сидели, глядя друг на друга, и молчали. Еле живые. Фури, хоть и без ноги, оказался сильнее. Из плавней и водорослей он соорудил убогое подобие плота. Когда зашло солнце, они спустили его на воду и поплыли вдоль береговой линии… на свободу.

На свободу.

Как же. Ведь он так и не освободился. Годы плена давили тяжелой ношей. Злость за то, что с ним сотворили, была живее, чем он сам

Когда Белла начала говорить о своей любви, Зету захотелось на нее наорать.

Но вместо этого он отправился в Берлогу. Ему нечего было предложить взамен, кроме своей мести. Поэтому он собирался вернуться к работе, накрошить побольше лессеров и сложить их в кучу. Вот все, что он мог ей преподнести.

А мерзавца, что украл и обидел ее, ждала смерть особенная. Любви в сердце Зета не было. Зато ненависти — хоть отбавляй. И всю ее, до последней капли, он готов был отдать за Беллу.

Фури запалил косяк и окинул взглядом шестнадцать бутылок «Аква нет», стоявших рядком на кофейном столике.

— Мужики, зачем вам лак для волос? Вы что, токсикоманы?

Буч помахал куском пластиковой трубы, в которой проделывал отверстие.

— Учись, старина, пока я жив. Это — картофелемет. Классная штука.

— Что?

— Ты никогда не был в летнем лагере?

— Выпиливание и рукоделие — это для вас, для людей. А мы учим нашу молодежь вещам поважнее.

— Ха! Тот, кто не участвовал в ночном рейде и не воровал у девчонок трусики, прожил жизнь зря. Короче: кладешь картофелину сюда, брызгаешь на дно лаком…

— …и поджигаешь! — крикнул Ви из своей спальни.

Он появился на пороге в халате, вытирая мокрые волосы.

— Получается большой БУМ.

— Охрененно большой БУМ, — подтвердил Буч.

Фури посмотрел на брата.

— Ви, ты что, уже попробовал?

— Да, прошлой ночью. Жаль только, картофелемет заклинило.

Буч выругался.

— Нечего было класть такую огромную картошку. Чертов Айдахо. Сегодня возьмем другой сорт, с красной шкуркой. Это будет круто. Главное — не облажаться с траекторией…

— Это как в гольфе, — сказал Ви, бросив полотенце на стул.

Он натянул на левую руку перчатку, спрятав священные татуировки, покрывавшие кисть с обеих сторон.

— В смысле, нужно рассчитать радиус кривизны…

Буч кивнул.

— Точно. И, как в гольфе, учитывать направление ветра…

— Вот-вот.

Фури курил и слушал, как они расписывают прелести новой игрушки, заканчивая друг за друга фразы. Спустя некоторое время он решил вмешаться:

— Боюсь, парни, вы слишком много времени проводите вместе.

Ви покачал головой и пожаловался копу: