Алисон Ноэль - Призрачная страна

Я мотаю головой.

— До конца завтрашнего дня. К этому времени я точно приму решение.

Деймен и слушать не хочет.

— Эвер, прошу тебя! У нас вся жизнь впереди, если ты захочешь. Поверь, нет причин торопиться.

— До конца следующей недели.

У меня горло сжимается. Не представляю, как я доживу.

— До конца лета, — произносит он окончательным тоном, не отрывая от меня взгляда.

Не могу выжать из себя ни слова. Я так ждала этого лета, с нашей первой встречи ждала, мечтала, как мы целых три месяца будем наслаждаться жизнью на солнышке у моря — а вместо этого мне предстоят три месяца одиночества.

Говорить больше не о чем. Я отворачиваюсь и иду прочь, словно не замечая протянутой руки Деймена.

Если уж он решил, что я должна сама выбрать свой путь, начнем прямо сейчас. Домой я вернусь одна.

Я бреду по улицам Амстердама, Парижа, Лондона, Новой Англии и ни разу не оглядываюсь назад.

Едва свернув за угол, я бросаюсь бегом. Ноги движутся так быстро, словно я могу убежать от Деймена, от картинной галереи, от всего. Булыжная мостовая переходит в асфальт, затем начинается поросшая травой земля. Любимые уголки Летней страны проносятся мимо. Сейчас я хочу материализовать свое собственное место, куда Деймену не будет пути.

Поднимаюсь на дощатую трибуну возле моей старой школы, против табло с надписью «Вперед, «Медведи»!». Сажусь в углу справа. Когда-то я здесь попробовала свою первую (и последнюю) сигарету, здесь я впервые поцеловала своего бывшего парня, Брендона, здесь мы царили с моей бывшей подругой Рейчел, хихикали и кокетничали в костюмчиках группы поддержки, даже не подозревая, какой сложной иногда бывает жизнь.

Я ставлю ноги на спинку переднего сиденья и, уткнувшись головой в колени, давлюсь всхлипами, от которых сотрясается все мое тело. Пытаюсь хоть как-то осмыслить случившееся. Материализую пачку бумажных носовых платков и, высморкавшись, опухшими глазами смотрю на футбольное поле. Там идет тренировка, бегают безликие, безымянные футболисты, их подружки встряхивают кудрями и сплетничают в сторонке. Я надеялась, что эта знакомая, такая обыденная картина меня хоть немного утешит, но становится только хуже, и я заставляю школьный стадион исчезнуть.

Это уже не моя жизнь. Не моя судьба.

Мое будущее — Деймен. В этом нет и тени сомнения.

Хоть я и начинаю нервничать каждый раз, когда Джуд оказывается рядом, — это ровным счетом ничего не значит. Во всяком случае, не значит, что он — «Тот самый». Это всего лишь подсознательное узнавание, не более того.

Если он сыграл роль в моем прошлом, отсюда не следует, что ему отведена хоть какая-нибудь роль в моем будущем, помимо того, что он — мой начальник по работе на лето, которую я и искать-то не стала бы, если бы Сабина меня не заставила. В чем же я виновата? Просто случайное совпадение, досадная подробность моих прежних жизней, которая упорно отказывается умирать, и совсем не по моей вине.

Я этого не хотела… Так ведь?

Ведь так?

Сердце знает правду, и все же я невольно задумываюсь. Что мы значили когда-то друг для друга? В самом деле я вышла обнаженная из озера, не заботясь о том, что он меня видит? Или этот портрет создан его чересчур живым воображением?

Вопросы, вопросы, о которых я предпочла бы не задумываться.

Действительно ли я оставалась девственницей все эти четыреста лет?

Неужели я спала с Джудом, хоть и не спала с Дейменом?

И если так, почему сейчас я при нем смущаюсь и места себе не нахожу?

Я материализую посреди пустого поля римский Колизей, египетские пирамиды, афинский Акрополь, большой базар в Стамбуле, Оперный театр в Сиднее, площадь Святого Марка в Венеции, Медину в Марракеше… Передо мной мелькают образы тех мест, где я мечтала побывать, а в голове одна мысль.

Впереди три месяца.

Три месяца без Деймена.

Три месяца сознавать, что он есть где-то, и не иметь возможности коснуться его, приблизиться к нему, быть с ним рядом.

Три месяца, чтобы побольше узнать о магии, решить наконец все наши проблемы и вернуть его навсегда.

Я уверена, как никогда и ни в чем: только он один — мое будущее, моя судьба, и не важно, что было прежде.

Я вновь замечаю сменяющиеся передо мной пейзажи. Большой каньон превращается в Мачу-Пикчу, затем возникает Великая Китайская стена. Для них будет еще время, а сейчас нужно возвращаться.

Назад, на Землю.

В магазин эзотерических товаров.

Надеюсь, я застану Джуда, пока он не закрыл магазинчик. Пусть он меня наконец научит читать эту злосчастную книгу.

Всю неделю я старалась не встречаться с Сабиной. Не думала, что это возможно, а тут — школа, новая работа, прощальный спектакль Майлза по мюзиклу «Лак для волос»… В общем, я успешно увиливала от общения до той минуты, когда, с утра пораньше, собралась выбросить в раковину несъеденный завтрак.

— Так. — Сабина улыбается, одетая в тренировочный костюм, сияя здоровьем и капельками пота после пробежки. — По-моему, у нас назрел разговор. От которого ты так ловко уклоняешься.

Я беру в руки стакан и пожимаю печами. Что тут скажешь?

— Как твоя новая работа? Нормально?

Я небрежно киваю, словно слишком увлечена питьем сока, чтобы ответить.

— А то, если захочешь, я, наверное, еще могу устроить тебя на ту вакансию…

Я энергично мотаю головой и допиваю остатки сока вместе с мякотью. Споласкиваю стакан и ставлю его посудомоечную машину.

— Не надо. — Заметив, какое у Сабины лицо, добавляю: — Правда, не надо. У меня все хорошо.

Сабина внимательно меня разглядывает.

— Эвер, почему ты не говорила, что Пол — твой учитель?

Я замираю — всего лишь на миг, и снова увлеченно набрасываюсь на овсяные хлопья, которые мне совершенно не хочется есть. Размешивая ложкой содержимое мисочки, отвечаю:

— Потому что Пол в шикарных ботинках и дизайнерских джинсах — не мой учитель истории. Вот мистер Муньос в придурочных очках и отглаженных брючках цвета хаки — это да.

Я подношу ложку ко рту, стараясь не встречаться взглядом с Сабиной.

— Ты ни словом не обмолвилась. В голове не укладывается…

Она расстроенно качает головой.

Я пожимаю плечами, как будто не хочу разговаривать с набитым ртом, когда на самом деле я просто не хочу говорить.

— Тебе неприятно, что я встречаюсь с твоим учителем?

Сабина сдергивает с шеи полотенце и прижимает его ко лбу.

Я усердно перемешиваю кашу, понимая, что больше ни глоточка съесть не в состоянии. И зачем только Сабина начала?

— Лишь бы вы с ним обо мне не разговаривали. — Я всматриваюсь в лицо Сабины, считываю ее ауру, замечаю, как она вдруг заерзала, и едва удерживаюсь, чтобы не заглянуть в ее разум. — Вы меня не обсуждаете? — спрашиваю в упор.