Мэри Патни - Алхимический брак

Лондонский Тауэр, июль 1588 года

Несмотря на то что комнаты были и просторны, и обставлены так, как полагается для заключенных аристократов, их холодные каменные стены все равно пропитались болью и смертью. Сэр Адам Макрей вышагивал по тюремной камере, грохоча кандалами и думая о том, удостоят ли его перед казнью хотя бы видимости суда или обойдутся и без этой формальности. А может быть, оставят заживо гнить взаперти, пока не увянут как его дух, так и тело?

Тяжелая дверь, заскрипев, отворилась. Зная, что сейчас не время для еды, Макрей настороженно повернулся. При виде двух вошедших мужчин в темных плащах с капюшонами выражение его лица застыло. Похоже, не рискнув казнить столь знатного шотландца, Королева-девственница[1] и ее советники решили заставить его замолчать с помощью убийства.

Ну уж нет, Бог — свидетель, без борьбы он не сдастся. Адам схватил цепь, соединяющую его наручники. Пусть это проклятое железо и сковывает его магическую силу, зато тяжелые звенья могут стать неплохим оружием.

Более высокий из мужчин сбросил с головы капюшон, и взору узника предстали длинная седая борода и пронзительные глаза. Да это же Джон Ди[2] — личный маг Ее Величества.

Макрей затаил дыхание. Ди обладал истинной силой, так же как и влиянием на королеву, но его ни за что не послали бы сюда для заурядного убийства.

— Я считал, что вы сейчас на Континенте, Мастер Ди. Ходили слухи, что вы, скорее всего, навсегда останетесь в Богемии, где вас так высоко ценят.

Ди сухо и скупо улыбнулся.

— Для всех я все еще в Богемии, но моей королеве нынче необходим здесь — надвигается серьезная опасность.

— Англии угрожают? Великолепно. — Макрей зааплодировал, бренча наручниками. — Буду молиться за успех ее врагов.

— Не слишком торопитесь призвать напасти на наши головы. Может случиться и нечто похуже, чем правление Елизаветы, независимо от того как мало она вам нравится.

— На ее совести смерть королевы Шотландии, — категорично заявил Макрей. — А потому она заслуживает всего, что я пожелал, и даже большего.

— Никто не сожалел о смерти Марии Стюарт[3] более самой Елизаветы. Она сдерживала себя годы — десятилетия, — несмотря на неопровержимые доказательства участия вашей королевы в изменнических заговорах. Необходимость казнить свою собственную кузину, такую же королеву, как и она сама, ввергла Елизавету в безмерную скорбь.

— И тем не менее убийство произошло.

— А вы сами не могли подождать, пока вернетесь в Шотландию, прежде чем проклинать Елизавету и грозить ей божьей карой? У королевы просто не оставалось выбора, ей пришлось заточить вас в тюрьму. — Старый маг с укоризной покачал головой. — Вы поддерживали Марию, рискуя собственной жизнью, а ведь она была католичкой, вы же — протестант. Ваша преданность похвальна, но где же здравый смысл?

Как и у всякого упрямого шотландца, здравый смысл никогда не являлся сильной стороной Макрея.

— Иначе какой же из меня мужчина. Она была моей королевой, и Елизавета не имела никакого права казнить ее. Вы пришли сюда насмехаться над моим глупым языком?

— Нет, сэр Адам. — Ди смотрел спокойно и уверенно. — Я пришел поинтересоваться, не захотите ли вы заслужить себе свободу.

Свобода? На Макрея нахлынул вид Глен-Рэта. Красивейшего места на этой зеленой земле, благословенной Богом, с самым прозрачным воздухом, когда-либо вдыхаемым человеком…

Но Макрей не дал тоске по дому овладеть им, зная, что та ослабит его дух.

— Что и говорить, мне хотелось бы быть свободным, но, возможно, плата окажется слишком высокой.

— По общему мнению, вы, сэр Адам, — величайший заклинатель погоды в Британии. — Проницательные глаза Ди вспыхнули. — И я хочу, чтобы вы вызвали бурю.

Итак, Ди знает о его способностях. Теперь понятно, почему тюремщики Макрея догадались заковать его в железо, лишающее магической силы. Адам и раньше подозревал об этом, ведь высокородных узников редко держат в наручниках. Тот факт, что королевские стражники ворвались к нему в дом ночью и скрутили железом раньше, чем он успел подумать о сопротивлении, заставил Макрея предположить, а не предал ли его кто-то из Защитников. Очевидно, нет. У этого чудовища Ди свои способы добывать нужные ему сведения.

— Возможно, я и смог бы, но с какой стати мне это делать?

— Чтобы спасти Британию от величайшей из бед. — Ди опустился на один из стульев, пододвинутый его спутником, и замер, как натянутая струна. — Не возражаете, если я присяду, сэр Адам? Мои старые кости разболелись после длительной поездки через всю Европу.

Вспомнив о своих обязанностях хозяина, Макрей достал из шкафчика вино — запасы у него были неплохие — и наполнил им три кубка. Ди с готовностью взял один, его спутник некоторое время колебался, затем все-таки принял кубок и отошел в самый темный угол комнаты. Двигался он с легкостью и грацией молодости. Ученик или слуга? Кто бы он ни был, Ди ему доверял. Макрею оставалось только надеяться, что мальчишка умеет держать язык за зубами.

Макрей сел на стул напротив Ди, вытянув перед собой длинные ноги, — сама непринужденность, несмотря на сковывавшие его цепи.

— Так вы говорите, что желаете получить бурю.

— Испания и Англия то и дело набрасываются друг на друга со времен смерти Марии Тюдор[4]. Нынче Испания собирает Армаду[5], самый большой по численности флот из когда-либо существовавших: более ста тридцати судов и тридцати тысяч солдат. Это намного превышает возможности Англии. — Ди уставился на кубок с вином. — Я хочу, чтобы вы наслали на них шторм, способный погубить испанские суда и спасти Англию от вторжения.

Макрей ахнул.

— Вы хоть представляете, о чем просите? Величайший из магов-погодников, когда-либо живших на этой земле, не смог бы наколдовать подобный шторм. Особенно в это время года. Магия должна основываться на том, что уже существует в природе, а слабые летние ветра не содержат в себе достаточной силы, чтобы я сумел превратить небольшую грозу в огромный ураган.

— Я знаю, что это нелегко, но если кто и сможет, так только вы.

Макрей позволил металлическим звеньям заскользить между пальцами. Увесистая цепь сковывала его разум.

— Не знаю, остались ли во мне еще силы после года с лишним в тисках холодного железа. Но если и остались, я предпочту сгореть в аду, чем применить их в угоду Елизавете.

— Речь не о Елизавете, а о Британии. И о Шотландии как ее части. Вы и в самом деле хотите, чтобы жестокая рука Испании дотянулась до этого острова?