Клер Уиллис - Полночный поцелуй

— Эрнесто, сходи посмотри, не приехал ли друг Энджи.

Трухильо вышел с обиженным видом. Сэнсом потянул за нитку, болтавшуюся под верхней пуговицей его пиджака. Пуговица упала ему на ладонь.

— Шить не умею вообще. О таких вещах всегда заботилась моя жена. — Он вздохнул, сунул пуговицу в карман и посмотрел на меня: — Ну, Энджи, можете еще что-нибудь добавить?

Он знал, что я что-то недоговариваю. Я молчала, уставившись на извилистый узор линолеума под моими босыми ногами.

— Ну ладно, — сказал Сэнсом. — Думаю, вам лучше несколько дней пожить где-нибудь в другом месте. Группа экспертов может еще сюда вернуться.

— Это ничего, я могу побыть у Стива. Можно сходить в комнату и взять кое-какую одежду?

— Да, но я бы предпочел пойти с вами, если не возражаете.

Мы медленно, как пожилая супружеская пара, шли в мою комнату. Я зашла в гардеробную, схватила сумку и, прикрыв дверь, чтобы Сэнсом не видел, что я делаю, сунула окровавленную футболку на самый низ, а сверху положила чистое белье, рубашку и брюки. Сэнсом ждал меня молча и терпеливо.

Он все еще рассчитывал, что я поделюсь с ним информацией, которую, как мы оба знали, я придержала. В голове вихрились мысли. Кого я оберегаю? Я не сомневалась, что напавший на меня монстр не имел никакой связи с Эриком, разве только в его собственном воображении. Нет, дело было в том, что стоит мне упомянуть попытку напавшего пить мою кровь, и эта ниточка может привести к Эрику, хотя я точно знала, что он не имеет никакого отношения к убийству. По крайней мере к этому.

Мы с Сэнсомом вышли из лифта. Стив и инспектор Трухильо разговаривали о чем-то у фонтана в холле, сблизив темные, намазанные гелем головы. Волосы у Стива были безукоризненно уложены, но из-под воротника свитера выглядывал кусочек клетчатой пижамы.

Стив заметил меня и подбежал, но не обнял, а начал обхлопывать и ощупывать со всех сторон, будто проводил инвентаризацию. Он потрогал мои щеки, плечи, руки — нежно, словно бабочка крылом задевала. И тогда я в первый раз за эту ночь неудержимо зарыдала. Стив, поддерживая, обнял меня за плечи, потому что у меня внезапно подкосились ноги.

В своей квартире он ухаживал за мной как за королевой — ну, если бы королева болела пневмонией. Я долго принимала душ, потом он подсунул мне под спину электрическую грелку, к ногам — бутылку с горячей водой, в правую руку дал чашку с отваром эхинацеи, а в левую — пульт от телевизора. По дороге я рассказала ему почти все, за исключением чудесного исцеления, поэтому лежала спокойно, глядя, как он хлопочет вокруг меня. Я чувствовала себя измученной до предела, но при этом сна не было ни видном глазу.

Наконец Стив зевнул:

— Я пойду посплю на кушетке. Поговорим утром.

— Разве ты не дашь мне ложку касторки? — спросила я.

Он только глянул на меня и взбил подушку.

Меньше всего мне хотелось остаться одной.

— Стив, в твоей кровати достаточно места для нас обоих.

— Не могу сосчитать, сколько раз я слышал такое. Правда, от женщины впервые.

Он поднял одеяло и лег на другую сторону кровати. Выключив звук, я переключала каналы, просто чтобы чем-нибудь заняться. Уснуть этой ночью у меня точно не получится.

Стив смотрел на сменяющиеся на экране картинки. Тишина окутала нас обоих, как одеялом, и я вздрогнула, когда он произнес:

— Энджи, мы должны поговорить. Я понимаю, ты умалчиваешь про этого Эрика, но я должен знать — это он такое сотворил?

Я сравнила эротический, галлюцинаторный эффект от того, что Эрик делал со мной, и жалкие, безрассудные, слишком человеческие действия того, кто на меня напал.

— Нет, это не Эрик. Это был всего лишь человек.

— Что ты имеешь в виду под «всего лишь»?

Я скрыла от Стива столько всего про Эрика, что сейчас вряд ли был подходящий момент рассказывать правду. Стив и так уже думает, что я начала терять связь с реальностью.

— По-моему, напавший пытался убедить меня в том, что он один из кровососов «Дома Ашеров», но я точно знаю, что это не Эрик.

— И кто тогда?

— Не знаю, Стив. Может быть, Лес.

— Нет, это не Лес, — с удивившей меня убежденностью сказал Стив.

— А ты откуда знаешь?

— Сегодня ночью, Энджи, Лес был здесь. Я разрешил ему поспать на кушетке.

— Ты что?

— Я его пожалел. Но вслушайся в то, что я сказал. Когда на вас с Кимберли напали, Лес был здесь.

— Это не значит, что он не убивал Люси.

Стив повернулся на бок и прищурился:

— Ты что, вправду в это веришь?

Я помолчала.

— Нет, не верю. И если бы он попросился переночевать у меня, я бы его тоже впустила. А где он сейчас?

— Когда я поехал к тебе, высадил его у дома своего приятеля. Он сказал, что возле тебя трется слишком много копов. — Стив взял пульт и выключил телевизор. — Думаю, нам нужно попытаться немного поспать.

— Конечно.

Он выключил свет, и я уставилась в потолок. Мы долго лежали в темноте, крутясь с боку на бок и точно зная, что второй не спит. В конце концов дыхание Стива стало размеренным и глубоким, а я продолжала прокручивать в голове события ночи, пытаясь понять, что они означают. Дело в том, что кое о чем я не сказала никому. Вернувшись с инспектором Сэнсомом в свою комнату, чтобы взять одежду, я собиралась забрать с собой пакет, который принесла из офиса. Тот, где лежали документы по «Тангенто» и кинжал. Но пакет исчез.

Проснулась я, совершенно не соображая, где нахожусь, и что происходит. Плотные шторы на окнах пропускали внутрь лишь тоненький лучик света, но стало понятно, что сейчас день. Свет падал на викторианский комод, на котором стояла ваза с белыми цветами, и я сообразила, что нахожусь у Стива. Посмотрела на кровать, но вторая половина оказалась аккуратно заправлена, подушка взбита, а Стив исчез.

Часы на тумбочке показывали 10.30. Часа в четыре утра я все-таки задремала, слушая, как Бинт Кросби поет «Белое Рождество» в фильме «Праздничная гостиница» — самое веселое, что мне удалось найти, впрочем, это мне ни капли не помогло.

Неохотно выбравшись из мягкой постели Стива, я отправилась в ванную. Посмотрела в зеркало на свою шею и подумала, что вижу тоненький розовый шрам, но, присмотревшись внимательнее, поняла, что ничего там нет. Вчера ночью инспектор Сэнсом всматривался в меня пристально и сурово, и я испугалась, что смыла не всю кровь. Понятно, что я помогла бы следствию, если бы рассказала, что меня порезали так же, как Кимберли, но мысль о том, что это может привести их, пусть и ошибочно, к Эрику, была невыносимой.

Одевшись, я пошла в кухню и залила молоком хлопья. Начала жевать, но на вкус они так напоминали опилки, что я их выплюнула, отодвинула миску, положила на стол руки, а на руки — голову. Меня переполнило печалью, и я заплакала.