Екатерина Неволина - Дар ангела

— Алиса, ты узнаешь меня? — спросил он, и девушка кивнула.

— Да. Я помню тебя. Это ведь ты приходил ко мне, когда мне еще было четыре?

— Ну и где же твой друг? — мама, оглядев пустую комнату, подняла с пола одноглазого плюшевого мишку, с которым Алиса давно уже не играла.

— Его сейчас нет! — ответила девочка, удивленная бестолковостью взрослых. — Но он придет. Он всегда ко мне приходит. Нам весело. Мы играем и разговариваем.

Мама вздохнула, села на диван и усадила Алису к себе на колени.

— Ребенок, ты уже довольно взрослый. Разве тебе нужны придуманные друзья? Ты же дружишь со Светочкой, Егором и Настей. И мы с папой твои друзья…

— Он другой! — категорично заявила девочка, прекрасно понимавшая, что сравнивать ее особенного друга со Светой или с родителями совершенно невозможно. Она не помнила его лица, но прекрасно помнила его тепло и свет.

— Конечно, другой. Потому что его нет. Ты сама его придумала, — ласково объясняла мама.

— Нет! Не сама! Он есть! — Алиса попыталась вырваться из материнских объятий.

— И где же? Познакомь меня с ним, — попросила мама.

— Его нет, — повторила Алиса.

— Вот видишь, нет! — уцепилась за фразу мама, отпуская вырывающуюся дочь.

— Нет… — повторила Алиса и вдруг горько расплакалась.

Крупные слезы стекали по щекам и по носу, падали на новое красное платье, а мама вытирала их бумажным платком и что-то говорила, успокаивающе гладя по голове…

Он не отвечал, но ей оказалось достаточно его улыбки. Больше ни у кого не бывает такой особенной улыбки, больше ни от кого не исходит такое тепло и свет. Он — совершенно особенный.

Взгляд Алисы упал на асфальт, и сердце замерло в груди: у ног незнакомца послушной собачкой лежала тень, и у этой тени были крылья! Широкие перистые крылья, полусложенные за спиной.

Как же она смогла убедить себя, что его действительно не существует, зачем поверила маме и прожила эти четырнадцать лет совершенно напрасно, забыв его и запретив себе думать о нем! Она сама предала, оттолкнула его, и от этого стало так горько, что Алиса вновь почувствовала, что щеки ее увлажнились от слез. На этот раз она плакала совершенно беззвучно, не поднимая головы. И вздрогнула, почувствовав прикосновение рук. Утешая, он обнял ее, прижимая к своей груди. Девушка замерла, не решаясь вздохнуть. Ее охватило совершенно необыкновенное чувство. От ангела едва ощутимо пахло ароматом цветов, а еще свечами и ладаном — такой знакомый, любимый с детства запах, чуть сладковатый, чуть дурманящий… Прикосновение его рук было легким и вместе с тем почти обжигающим. Ощущение оказалось таким необычным, что Алиса не нашла бы слов, чтобы его описать. Она вдруг испытала такое полное счастье, какого не было никогда в ее жизни… или было, но давным-давно, в полузабытом детстве.

Она не знала, сколько прошло — миг или целая жизнь, категория времени перестала существовать, но вот он немного отстранился и заглянул в ее глаза.

«Я не хотела предавать тебя! Какое счастье, что ты вернулся!» — сказали Алисины глаза.

«Я знаю, — ответили его. — Я все понимаю, не бойся».

Алиса подумала, что теперь все случившиеся с ней неприятности не имеют значения, если бы за этот миг пришлось заплатить, она готова была отдать большую цену.

— Алиса, — мягко произнес он, улыбаясь, — ты была необыкновенным ребенком, и я рад, что не ошибся в тебе. Теперь я тебя не оставлю.

— Как мне называть тебя? У тебя есть имя? — спросила девушка, набравшись храбрости. Она сразу поняла, что холодное и вычурное «вы» было бы тут излишним и неправильным. Таких, как он, не называют на «вы».

— Зови меня Кассиэль, — ответил ангел. — Но, я вижу, ты хочешь меня спросить о чем-то. Говори.

В голове Алисы теснилось множество вопросов. Про себя, и про мир, и для чего она здесь, и что с нею будет…

— А какой Он, Бог? — вдруг, неожиданно для себя, спросила девушка.

— В языке недостаточно слов, чтобы описать Его. Прикоснись к моей руке.

Кассиэль протянул руку, и дрожащие пальцы Алисы коснулись его ладони. Слов действительно не хватало. Здесь смешалось все: и свет, и забота, и тепло, и что-то еще, необъятное, словно Вселенная.

— Довольно. Не задавай больше вопросов, — вдруг попросил он. — Человеку нельзя знать слишком много, это может принести ему вред. Я сам расскажу все, что тебе потребуется.

Алиса задумалась. Действительно, не нужно знать все. Что случится, если она узнает, например, как умрет? Спасет ли это ее или, напротив, превратит в испуганное существо, каждый день которого будет отравлен ожиданием смерти.

Кассиэль кивнул — ну конечно, он видит все ее мысли. И Алиса была этому рада: у нее не было от него тайн.

— Мне пора, — сказал тем временем ангел, отступая от нее. — Еще увидимся. И помни: ты — особенная, избранная из всех людей, — сказал он и исчез, растаяв в воздухе.

Только теперь, когда исчезло золотое сияние его волос и голубое небо его глаз, Алиса увидела, что вокруг продолжается обыденная жизнь: мчатся по дороге машины, бьются о гранитный парапет свинцовые волны реки, идут люди. Она словно выпала из волшебного мира, вернувшись в свой, привычный, но такой блеклый, такой невозможно-невыразительный и скучный без него.

Теперь она знала его имя.

— Кассиэль, — неслышно прошептала Алиса, чувствуя себя обладательницей великого сокровища.

Она избрана. Она не такая, как все эти серые прохожие. Алиса почувствовала, словно у нее за спиной тоже выросли крылья.

И вдруг ощутила чей-то взгляд. Не тот, что уже беспокоил ее несколько раз, другой. Алиса резко оглянулась.

Довольно далеко от нее, через улицу, стоял Миша… Хотя нет, наверное, не он, просто незнакомый темноволосый молодой человек в расстегнутой на груди черной куртке, из-под которой виднелась обычная белая футболка, безо всяких принтов, и в потертых, порванных на коленках светло-синих вылинявших джинсах. Он смотрел прямо на нее, и в его взгляде читалась горечь и странная жалость.

Девушка вздрогнула как от пощечины и сделала шаг к дороге, но в этот миг мимо нее, заслонив незнакомца, пронеслась высокая фура, а когда машина проехала, его уже не было. Алиса разглядела удаляющегося прочь человека в черной кожанке, но догонять его, разумеется, не стала.

Ей не было дела до этого случайного человека, она чувствовала лишь легкую досаду, что его появление на миг отвлекло ее от мыслей о Кассиэле.

Сжав пальцы, которыми она касалась его ладони, Алиса поднесла руку к губам. Ей казалось, будто там, в кулаке, спрятался солнечный лучик или бойкая птичка — то, что нельзя никак выпустить и нужно сохранить во что бы то ни стало.

А ночью ей привиделся сон.