Валенидовна Колесова - Аптечная ведьма

— Нет, но… — я перегнулась через прилавок, говоря выразительней, но тише — и так покупатели с интересом поглядывали на необычный в аптеке предмет: — Хочу напомнить, что Гаечка — дочь ведьмы, дьявольское семя, как вы говорите. Возможно, будущая ведьма… Вы точно ей принесли куклу?

Иеремия тоже подался ко мне через прилавок. Сверкнул глазами, прошипел:

— Вы чего добиваетесь? Чтобы я выглядел еще большим идиотом, чем себя чувствую?

— Ох, да неужели такое возможно? — выпалила я.

И звучно шлепнула себя по губам, с ужасом уставившись на дьякона. Тот медленно повел головой. Усмехнулся:

— Нет, с вами не соскучишься!

— Извините… — пролепетала я. Вот тебе и корректная, разумная и предусмотрительная ведьма! Что со мной такое в последнее время?

Иеремия крутанул вокруг своей оси упаковку-цилиндр на гладкой плите прилавка.

— Так вы возьмете эту чертову куклу?!

— Возьму. — Куда ж я денусь! — Большое спасибо.

Про то, что Гайка была бы счастлива и резиновому пупсу и вряд ли сможет оценить изысканность и стоимость коллекционной куклы, мы, конечно, умолчим…

— Хотите вручить ей сами?

Иеремия качнул головой.

— Пожалуй, лучше вы.

Я с облегчением спрятала подарок под прилавок. Выжидательно посмотрела на индикаторы — но Иеремия мой выразительный взгляд проигнорировал. Привалился к стойке уже в знакомой позе: ноги скрещены, руки подмышками. Просто парень, завернувший в гости к знакомой… Рассматривал аптеку и посетителей. И что тут такого интересного?

Акварельные постеры с лекарственными растениями на стенах. Рельефная штукатурка. Темные потолочные балки, с которых на металлических цепях свисают старинные светильники и пучки душистых трав. Алхимические приборы за стеклом в деревянном ящичке: предназначения некоторых не знаю даже я. Ряды стеклянных и хрустальных флакончиков для ароматических масел брызжут в глаза и на стены разноцветными сполохами…

Катерина убедительно вещает лысеющему мужику о пользе наших бальзамов, масел и шампуней. Когда она вот так шепчет интимным шепотом и заглядывает прямо в душу своими таинственными, слегка косящими изумрудными глазами… покупатель (-ница) приходит в себя лишь дома, недоумевая, к чему нужна такая прорва разнообразных лекарственных и косметических средств… И заметьте — никакой магии!

— Могу ли я вам что-нибудь предложить, господин Иеремия? — промурлыкала я. На мой взгляд, инквизитор слишком уж у нас подзадержался, что немилосердно не только по отношению к моим истрепанным нервам, но и к Катерине: та рискует заработать искривление позвоночника, непрестанно принимая соблазнительные позы. К ее огромному огорчению, Иеремия повернулся к ней своим накаченным… э… тылом, навалившись на прилавок. Сцепленные в замок руки вовсе не придавали его позе мирного молитвенного вида: мешала их сила и неизменно бросавшиеся в глаза полированные перстни. Насмешливо блеснул глазами:

— Неужели то самое чудодейственное средство?

— Я уже извинилась, — прошипела я.

— Да, что-то такое мне смутно припоминается…

Мое терпение лопнуло.

— Господин Иеремия, — сказала я, показывая на его индикаторы, — а вы не могли бы просто?..

— Коснитесь их, — сказал он, не меняя позы, ни выражения лица.

— Что?

— Вы не могли бы прикоснуться к ним? Просто? — сказал дьякон так серьезно, что я не сразу поняла, что меня опять дразнят.

Вздохнула-выдохнула и нерешительно дотронулась кончиками пальцев до индикаторов. Ни одна ведьма не сделала бы такого по доброй воле, поэтому в этом жесте чудился привкус некого извращения. Иеремия прикрыл глаза, погружаясь в то невидимое поле энергии, дара, потенциала, которое окружает каждую из ведьм.

Как он видит нас… Меня? Чувствует? Слышит? Или все органы человеческих чувств не имеют к этому никакого отношения, потому что способности инквизитора — дар свыше? Почему же тогда у них дар, а у нас — проклятье? Риторический вопрос, на который теологи всегда отвечают высокоумными и длинными периодами. Проще и понятнее всех говорила моя тетя: 'да потому, что они сверху, моя деточка'.

Со стороны мы, наверное, смотрелись парой влюбленных голубков, нежно державшихся за руки: вон, даже пожилая покупательница отвернулась с понимающей улыбкой.

Руки инквизитора шевельнулись, разжимаясь, Иеремия поднял ресницы, и я отдернула пальцы. Дьякон смотрел на меня слегка туманными глазами, точно просыпаясь. Но голос его остался прежним — ровным и спокойным:

— Вижу, вы начали носить гематит.

Я машинально коснулась плоских, отливающих стальным блеском камней на своей шее.

— Да… а что?

— Гематит, насколько я помню — своеобразный магический щит и аккумулятор энергии одновременно. Это камень магов и колдунов, защищает их от любых астральных нападений и используется в некоторых ритуалах…

— Спасибо, я в курсе, — холодно сказала я. — Но разве он входит в перечень противозаконных магических предметов?

Иеремия по-прежнему смотрел на меня задумчиво:

— Вы пытаетесь защититься? Если да — то от кого? От других ведьм? От Словесника? Или вы пытаетесь таким образом возобновить потраченную энергию? Тогда на что вы ее потратили? До послезавтра.

И ушел прежде, чем я смогла ответить — или высмеять его домыслы. Просто дал мне понять, что он, инквизитор, бдит и от его глаз ничего не укроется.

Хоть он и принес игрушку маленькой ведьме.

Если бы я не легла спать буквально только что, вряд ли б услышала тихий звук, раздавшийся наверху, в аптеке: словно что-то мелкое упало, зазвенев и разбившись. Неужели опять крысы завелись? Снова придется брать у булочников мышелова напрокат… знаю-знаю, ведьме по статусу положено иметь собственного черного кота со зловеще горящими глазами, но я уже смирилась, что я — неправильная ведьма.

Я со вздохом опустила с кровати босые ноги, пошевелила пальцами. Терпеть не могу крыс. Они напоминают мне инквизиторов — такие же наглые, сытые, хищные морды, уверенные в собственной безнаказанности. Я вышла из спальни, по дороге прихватив основное ведьмино оружие — помело… то есть половую щетку.

Подняла голову: сверху из окон падал свет уличных фонарей. Неожиданно его заслонила большая темная тень. Я нахмурилась: это уж явно не крыса! Кто-то пробрался в мою аптеку. Вор? Какого дьявола ему здесь нужно? И почему не сработала сигнализация?

Самое разумное было вернуться в спальню, позвонить в полицию. Но, как я уже говорила, в последнее время у меня появились серьезные сомнения в собственной разумности: я лишь покрепче сжала ручку щетки, затаила дыхание и на цыпочках двинулась по самой боковине лестнице — чтобы ступеньки не скрипнули. Высунула голову, очень в этот момент жалея, что глаза у меня не на стебельках, как у улитки.