Линси Сэндс - Мой опасный возлюбленный

Она напряглась, когда его ноздри вновь затрепетали. Он бросил быстрый взгляд в ее сторону, и она уловила отсвет серебряного огня в его глазах. Инес откинулась на сиденье, чувствуя себя загнанной в угол птахой. К счастью, он тотчас отвел глаза, и она смогла немного расслабиться.

Настороженно наблюдая за ним, она решила, что его идея была не такой уж плохой. Как только они доберутся до аэропорта, она тотчас отправится в магазин дьюти-фри и купит флакончик духов. Инес не хотела, чтобы он мог определять, что она чувствует. Тем более что теперь, когда она находилась в относительной безопасности, она начала испытывать больше желания, чем страха. Да, она обязательно купит духи. Будет легче не обращать внимания на свое желание, если он не станет так явно ощущать его.

Томас устроился поудобнее на своем месте, с любопытством наблюдая за группой шумных англичан. Это были мужчины, на одном из них была униформа медсестры, его волосатые ноги обтягивали сетчатые нейлоновые чулки ядовито-розового цвета. На голове ряженого красовался перекосившийся светлый парик, а туфли на высоких каблуках и ярко размалеванное бородатое лицо дополняли странную картину. Спину «медсестры» украшал небольшой плакат с надписью: «Я женюсь. Оторвись на мне».

Остальные парни этой изрядно подвыпившей компании всячески подначивали жениха, сопровождая свои, порой довольно скабрезные, шутки громким хмельным хохотом. Молодые люди явно собирались провести «мальчишник» в Амстердаме, где можно было «оторваться по полной». Томас покачал головой, подумав, почему они в Канаде не устраивают подобных вечеринок. Ему доставило бы большое удовольствие увидеть в подобном наряде Люцерна. Хотя вряд ли парень согласился бы надеть халатик медсестры. Представив себе кузена в женском платье, Томас усмехнулся, и в этот момент Инес вдруг потребовала:

— Объясни сейчас.

Вздохнув, он отвлекся от шумной компании, продолжавшей развлекаться в хвостовом салоне самолета. Стюардесса прилагала большие усилия, пытаясь удержать полдюжины парней на своих местах. Они то и дело норовили вскочить, чтобы проорать очередное пожелание жениху или просто пообщаться с кем-нибудь из приятелей. В общем-то парни вели себя вполне мирно, никому не грубили, ни к кому не приставали, почти все пассажиры наблюдали за их представлением с веселым любопытством, только стюардессам гуляки причиняли немало хлопот.

Повернувшись к Инес, Томас сразу же встретился с ее пристальным взглядом. В отличие от остальных пассажиров самолета Инес Урсо вовсе не собиралась развлекаться бесплатным представлением; прищурившись, она смотрела на Томаса, желая как можно скорее получить столь необходимые ей объяснения.

Он вздохнул, окинул взглядом салон и покачал головой:

— Не могу. Здесь слишком много людей.

После этих слов прелестные губки Инес сжались, а глаза полыхнули обжигающим холодом. Эта женщина являла собой комок страстей — гнев у нее в один момент мог смениться страстным желанием. Его органы чувств, по мере того как менялось ее настроение, бдительно фиксировали каждое изменение.

Как только они зарегистрировались в аэропорту, Инес сразу же отправилась в магазин беспошлинной торговли и купила флакончик французских духов. К сожалению, продавщица не отдала ей духи сразу же, сказав, что Инес сможет их получить на борту самолета.

Инес не понравилось подобное ограничение, поэтому, пытаясь отвлечь ее, Томас повел девушку в зал ожидания аэропорта, где они зашли в небольшой гриль-бар, сделали заказ и перекусили.

Инес очень удивилась, увидев, что Томас ест обычную человеческую еду. Впрочем, Томас и сам был немного удивлен. Не тем, конечно, что он ел, а тем, что сам процесс неожиданно доставил ему удовольствие. За последнее десятилетие ему надоела еда смертных, она представлялась ему совершенно однообразной на вкус, да и сам процесс поглощения казался нудным и утомительным, но эта трапеза в заурядном ресторанчике вдруг обернулась настоящим взрывом вкусов и ароматов, поэтому ел он с огромным удовольствием. Томас понимал причины такой перемены. Наслаждение от пищи, как и невозможность читать мысли человека, свидетельствовало о том, что он действительно нашел свою половинку. Сомнений быть не могло: Инес — его суженая.

Она не скрывала своего любопытства, но громкие разговоры и музыка в баре мешали ей начать расспросы. Не горя желанием объясняться в столь шумной обстановке, Томас настоял на том, чтобы они оставались в баре, пока не объявят посадку на рейс. Когда они оказались на борту самолета, стюардесса принесла Инес флакончик духов, но она не решилась пользоваться ими в ограниченном пространстве салона самолета и вместе с кошельком положила флакончик духов в сумку.

Отчасти Томас был этому рад. Мгновенные перепады ее настроения, не перебиваемые никакими посторонними запахами, погружали его в ощущение «американских горок»: он взлетал, переполненный ожившими эмоциями, но уже через секунду падал в бездну неприятия, но даже такие падения доставляли ему удовольствие. В последние десятилетия он испытывал определенный эмоциональный голод и теперь жадно вбирал эти подъемы и падения, наслаждаясь каждым оттенком разбуженных чувств. Но самым главным было то, что проснулась и его страсть. В последнее время интерес Томаса к женщинам стал ослабевать, ему наскучил даже секс, и это вот уже несколько десятилетий вызывало у Томаса серьезное беспокойство.

— Томас!..

Уловив раздражение в ее голосе, он осознал, что пристально смотрит на девушку, пытаясь разобраться в теснившихся в голове невысказанных мыслях. Томас откашлялся и негромко сказал:

— Не здесь, нас могут услышать.

— Ты обещал, что мы все время будем находиться среди людей: мол, тогда я смогу чувствовать себя в безопасности, но на людях ты не можешь ничего объяснить, потому что нас могут услышать, тогда скажи, как...

— Хорошо, — сказал Томас. Он огляделся, с облегчением отметив, что внимание пассажиров привлечено к компании в хвостовом отсеке самолета. Вновь повернувшись к Инес, он протянул руку и приподнял висевший на ее шее крестик. Девушка наблюдала за ним, широко раскрыв глаза, а Томас зажал крест в кулаке, подержал его так несколько мгновений, потом медленно раскрыл ладонь и показал Инесе крестик, который не причинил его руке ни малейшего вреда.

— Это не крест оберегает тебя и не позволяет мне причинить тебе боль. Причина во мне. Со мной ты в безопасности, — сказал он и, улыбнувшись, сообщил: — И чеснок, который ты попросила добавить в салат «Цезарь», там, в ресторане, был совершенно лишним. Чеснок тоже не может причинить нам вреда.