Сергей - Ошибка

двадцать семь ходок. И это только в текущем библейском году!

- Так получилось, - вяло пробормотал тот и раскаянно потупил глаза, невинно шоркая правой тапочкою

по гладкому полу.

- Ну сколько же тебя можно предупреждать?

- Да ладно, Петрович, - устало махнул толстячок с лавки. - Чего строжишься-то? Себя хоть вспомни.

Петр хотел было возразить, но потом передумал, насупился и молча открыл вторую папку. Сначала он

вяло вчитывался в невидимые слова. Потом вдруг запнулся, остановился, и уже более торопливо

перечитал заново. И тут глаза его полезли на лоб. Минуты две он не мог вымолвить ни слова, набирая ртом

воздух, словно карась на сковородке. А потом апостол Петр судорожными движениями передал папку

ничего не понимающему толстячку и решительно подошел к Максиму, задыхаясь и гневно сверкая глазами.

- Что же это вы, Палехин? - с суровой брезгливостью спросил он. - На халяву решили прокатиться?

Максим молчал, ничего не понимая.

А тут заполошились и сидевшие на скамейке, наконец заглянув в злополучную папку. И Максим услышал

в свой адрес такие слова, о существовании которых он даже и не подозревал.

Ад

Теперь он шел уже один, конвоируемый здоровенным и молчаливым дядькой в таком же белом

балахоне. В полной тишине дошли до помятого полосатого шлагбаума.

- О, неужто диверсанта поймали?! - радостно закричал с той стороны смугло-загорелый субъект с

серьгой в правом ухе. Но тут из-за будки вышли две сурово-неприступные девушки в строгой синей

униформе и Максим нерешительно замер. Он узнал их несмотря на холодную маску лиц. Это были Лиза и

Нэйт. Максим попытался было улыбнуться и как можно вежливее поздороваться, но тут Лиза неожиданно

сверкнула глазами и он торопливо закрыл рот окаменев еще и лицом.

Девушки холодно кивнули ему - следуйте, мол, за нами.

И опять они шли вдоль ширм - только теперь уже темно-серых.

Он поражался разительной перемене, произошедшей с веселой хохотушкой Лизой. А на Нэйт вообще

боялся посмотреть, с горечью вспоминая веселье в кабачке и волнующее сверкание женских глаз. А как

они смеялись!… Да что теперь об этом говорить!

- Привет, девчонки, - наконец неуверенно прошептал он.

Они промолчали.

- Не узнаете что ли? - спросил он на всякий случай.

- Узнаем, - чуть слышно и как бы нехотя ответила одна Лиза. А Нэйт даже не посмотрела в его сторону.

- Так может это… - замялся он, - в бар тогда заглянем? А то голова что-то шумит. Шампанского выпьем, в

бильярд поиграем, посидим просто, поболтаем?

Девушки невесело засмеялись.

- Все, голубок, отстрелялся, - недобро сказала Лиза, с каким-то сожалением посмотрев на Максима. - Со

своими здесь никак нельзя.

Нэйт по-прежнему молчала, и только сталь ее глаз навевала на грустные мысли.

- Это почему же? - удивился непонимающий Максим.

Но тут из-за поворота выскочили двое по пояс раздетых мужиков, тащивших тяжелый бидон с неровной

размашистой надписью - "масло", и девушка замолчала.

- Со своими, - снисходительно принялась объяснять Лиза, когда шум от бидона стих где-то вдали, - это

серьезное производственное нарушение, и карается оно со всей строгостью закона. А с чужими - это просто

пикантная история, к тому же часто поощряемая начальством.

- Да? - удивился Максим, вдруг понимая, что в таком случае Нэйт он скорее всего уже потерял. Причем -

навсегда. - А наверху все иначе.

- Ну конечно! - вспыхнула Лиза, чуть не задохнувшись от возмущения. - Недавно вон от шефа троих в

белых простынках вели тайными тропами, чтобы их охрана не засекла.

- Ну и как? - поинтересовался Максим, украдкой поглядывая на Нэйт.

- Засекли, сволочи, - обиженно высказалась блондинка.

Котельная

Суровый, толстый, по пояс раздетый мужик принял его в темной подсобке.

- Новенький, - неодобрительно сказал он, заглядывая в его сопроводительные бумаги, в то время как

Максим разглядывал висевшую на гвозде засаленную фуфайку, с застиранной вышитой надписью

'Искариот'. - Ого! - вдруг искренне удивился начальник. - Со временем святой инквизиции не видел ничего

подобного. Чтобы в личном деле да недоставало страниц!

Максим только пожал плечами.

- Видать, ты кому-то сильно насолил наверху, - криво усмехнулся мужик. - Ну ладно, - решительно сказал

он, пряча папку в стол. - Это дело твое, сам и разбирайся. А сегодня пойдешь в наряд на уголь. К

Азазелло в пятнадцатую бригаду. - И он протянул ему пару новеньких верхонок.

Уголь - он везде остается углем. Что в раю, что в аду. И вскоре спину у Максима нещадно ломило, а

пальцы рук сами собой разжимались, роняя потяжелевшую лопату. И руки, лицо и шея приобрели

нормальный шахтерский цвет.

- Мужики, навались! - глухо выдавил из себя бригадир. - А то не видать нам пива, если норму не

выполним.

И мужики навалились:

Усталые, они валялись на куче старого тряпья, и только белки глаз неестественно белели на темной от

угольной пыли коже.

- Макся, ты в футбол играешь? - спросил его бригадир, не успев еще как следует отдышаться.

- Доводилось, - кивнул на всякий случай Максим, не в силах повернуть голову.

- У нас сегодня игра. Рубимся с отделом охраны. Подходи - форму на тебя найдем.

- А пиво? - вспомнил Максим, у которого давно уже пересохло во рту.

- Скоро привезут, - вяло махнул рваной верхонкой Азазелло, сверкнув белым клыком. - Я-то, честно

говоря, по водке соскучился. Но нам на работе нельзя.

От водки Максим тоже бы не отказался, поэтому он сочувственно кивнул головой.

- Надо будет десятого номера к себе переманить, - вслух рассуждал бригадир, в то время как мысли

Максима непроизвольно переключились от пива, на шампанское, а от шампанского - на девушку с черными

волосами и с такими необыкновенно серьезными глазами… - Попрошу шефа, - бубнил между тем любитель

футбола, - пусть даст указание секретаршам покопаться в его наземной жизни. Может найдут еще какой-

нибудь неучтенный грешок.

Максим снова кивнул. И кивок у него получился какой-то уж очень печальный.

- Здорово, парни! - раздался чей-то бодрый голос и Максим обернулся.

- Привет, Степаныч. Давно что-то тебя не было видно, - приветствовал Азазелло появившегося из-за

кучи угля сухощавого мужичонку.

- Да у соседей ваших немного покантовался, - весело сказал Степаныч, почесывая бока. - Новенький что

ли? - спросил он, протягивая руку Максиму.

- Это Макся, - словоохотливо ответил бригадир. - Недавно прибыл.

Они пожали друг другу руки.

- Ты сам из каких краев? - спросил сухощавый прищурившись.

- Из Новосибирска, - неохотно ответил Максим. Воспоминания - вещь оказывается очень неприятная.

- Надо же, земляк! - искренне обрадовался Степаныч. - А я сам из Барнаула. Как там ваш городок? Я