Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ

Пятеро были обряжены ведьмами. Они надели красные и черные юбки и облегающие черные водолазки. На запястьях гремели металлические браслеты, на шеях — бусы, монисто и ожерелья из маленьких пластмассовых черепов. Головы девчонки повязали цветастыми косынками, а волосы из-под них торчали как метелки в разные стороны. Они носились по залу, проверяя готовность людей и оборудования. Наконец, похоже, все было на мази. Ведьмы устроились за кулисой и наблюдали за залом в щель между полотнами ткани.

Света должна была прочитать лекцию, а Геля — вести мессу вместе с Веселовским, который уже прибыл и облачался в свой костюм в отведенной ему под гримерную пустой аудитории. Там же переодевались танцоры. Наташка отнесла актеру сценарий и тексты для ознакомления. Геля собиралась через минуту зайти к нему и прорепетировать ход мероприятия. Она очень волновалась.

Теперь поджидали только Ваню Фирсова, которому была отведена роль ведущего. Ваня был единственный, на кого девчонки полагались безоговорочно. Он был импозантен, начитан и, кроме того, приходился ректору их института родным сыном, что в свое время ведьмам поддержку администрации.

— Вот он! — Наташка первая заметила Фирсова и указала на него остальным.

— Что это с ним? — Светка приглядывалась к неверной Ваниной походке. — Пьяный, что ли?

— Не может быть! — хором в ужасе воскликнули Геля, Соня и Ира.

Они уже видели, что Ваня безнадежно и счастливо пьян. Он улыбался, глядя по сторонам, шумно лобызался с товарищами и чувствовал себя очень хорошо. Зато пятерым было плохо.

— Ах, ты паразит! Мерзавец! Как ты мог! Что нам теперь делать! — набросились они на Фирсова, когда тот нырнул за кулисы.

— А чо?! — Ваня дохнул на них сивушным перегаром, и девчонки прикрыли нежные носы, замахав на бесстыжего руками. — Ну, с Гариком чуть приняли для бодрости духа...

— Иди отсюда! Топай! Катись!

Фирсов обиженно развел руками:

— Чо не так?

— Все, все не так! — ответила Светка. Ей было обидно больше всех — у них с Ваней намечались кое-какие отношения, и на этот вечер у Светки были кое-какие планы. — Ты же напился! Ну, кто теперь вечер проведет?!

Пятеро, не сговариваясь, стали теснить Ваню, еще пытавшегося доказать свою правоту, за кулисы и со сцены. Геля отправилась к Веселовскому репетировать. А Ира пошла к председателю студпрофкома, который сидел у себя в кабинете специально на такой случай.

— Женя, — бросилась она к нему, — Женя, что нам делать? Ванька, сволочь, напился! Кто теперь будет вести вечер?

— Тихо, — он поднял голову от яркого журнала. Ира чуть-чуть напрягла зрение и увидела, что это «Гео», а статья про международный карнавал педиков. — Не напился, а выпил. Ничего страшного! Вызовем сейчас из общежития моего заместителя, Маслакова Вовку, он и проведет!

Маслакова ждали еще час. Толпа в зале начала редеть. Кое-кто уже подогрелся водочкой, а часть народа, жаждущая праздника, потянулась к выходу, решили заменить шабаш нормальной дискотекой во дворце Спорта с участием столичной звезды. Задержке радовалась только Геля. За это время она и актер успели пару раз пройти сценарий.

— Даже хорошо, что меньше людей стало! — Наташкин оптимизм не поддавался влиянию извне. — Меньше народу, больше кислороду! Свет, а не пора уже за Федором идти?

— Да, пора. Соня, сходишь? — Соня кивнула. — Слушай, там его костюм отглажен и висит на шифоньере, у нас в комнате. Только заставь его умыться, ладно? — Соня кивнула снова.

Наконец пришел обещанный Маслаков. Это был крупный парень, громогласный и краснолицый. При внешней своей приветливости, он не поддавался контролю, это было видно с первого взгляда. Наташа дала знак ди-джею включать фонограмму. Зазвучал «Полет валькирий».

— Ну, что там у нас?! — спросил Вова Маслаков пятерых голосом, от которого все вокруг заходило ходуном, а кулисы заколыхались.

— Лекция! — пискнула Соня. Остальные ведьмы скромненько промолчали.

Маслаков вышел на авансцену и торжественно провозгласил:

— Лекция!

Создатели проекта только завороженно отметили про себя, что зал, в котором одновременно разговаривали, кричали, визжали, шептали и топали пара сотен студиозов, моментально стих. Стихла и фонограмма. Наташка подтолкнула застеснявшуюся лекторшу, и Светка сменила Маслакова на авансцене. Как только ее эффектная фигура появилась на глазах публики, в примолкшем было зале возникли шепотки и посвисты. Света начала лекцию. Ее речь длилась двадцать минут, но разобрать смысл слов можно было только в первые пять. Назад за кулисы Света вернулась совсем подавленная.

— Такого позора я не переживала с тех пор, как однажды в пионерском лагере у всех на глазах лопнула резинка на моих трусах!

— Скажи спасибо, — наставительно ответила Ира, — что сейчас такого не случилось!

Ведьмы засмеялись, а Светка немного расслабилась.

— Все-все! Уходим, — поторопила подруг Наташка. — Вова, делай второе объявление, по папке!

Маслаков снова исчез за кулисой.

— А теперь, — раздался его богатырский покрик, — мы приступаем к самой главной части нашего вечера — ле мессе нуаре... ноире... Простите мой французский, господа!

Зал взорвался аплодисментами и свистом.

— Почему ты не написала в сценарии по-русски: «Черная месса»? — спросила Наталью, у которой просто глаза вылезли из орбит от ужаса и сдерживаемого смеха, Соня.

— На Ваньку рассчитывала, — ответила та. — Он бы сказал как надо. «Ле мессе нуаре»! Ха-ха!

— Цирк! — сказала Света, обращаясь прямо к вернувшемуся Маслакову. Впрочем, он не заметил выпада ведьмы.

На сцене танцевальная группа заняла свои места. Федор, облеченный в кипельно-белый балахон, стоял рядом с сестрой. Снова включили фонограмму. На сей раз это была увертюра из «Фауста» Гуно. Веселовский находился с противоположной от ведьм стороны. Он и Геля переглянулись, кивнули друг другу и, когда занавес начал разъезжаться в разные стороны, синхронно двинулись к середине сцены.

По всем мистическим канонам, рядом с мужчиной на черной мессе должна стоять женщина, вспомнилось Свете. Если бы хоть кто-нибудь в зале слушал ее выступление, он бы знал, что черная месса — культ женского начала, матриархата и левой руки. В культуре, созданной мужчинами, женщине отводилась роль соблазнительницы, стоящей ближе к дьяволу, чем к богу.

— Они легковерны, — произнесла Света тихо слова из «Молота ведьм». — ...Они скорее подвержены воздействию со стороны духов вследствие естественной влажности своего сложения... Их язык болтлив...

— Чего? — спросил Федор. Его глаза казались черными, так были расширены зрачки. Он испытывал нечто вроде священного ужаса перед происходящим. Все было ярко, нервно, музыка, море возбужденных лиц в зале, необычные и страшные предметы вокруг — все это проникало в его мозг через барабанные перепонки и сетчатку, убыстряя ритм биения маленького сердца.