Ольга Юнязова - Охота на ведьм

— Ты чего тут уснул? — возмутился он. — Мы тебя потеряли! Кричим, кричим, а ты тут паука гипнотизируешь! Или он тебя? — насмешливо предположил «спаситель».

Саня не рискнул поделиться с товарищем своими душевными метаниями, более того, испугался, что его заподозрят в сочувствии к восьминогим тварям. И, маскируя свою «душевную слабость», больше от самого себя, чем от товарищей, он взял палку и с удвоенным рвением начал разорять крестоносцев, стараясь игнорировать боль, которой отзывался в душе беспомощный треск рвущихся лесных нервов.

Эта боль оживила еще одно воспоминание, от которого сдавило горло и выступили слезы. Александр закрыл глаза, и колени его подкосились. Он вспомнил, как подорвался на мине его боевой товарищ. И некогда было даже оправиться от того кошмара, что внезапно предстал перед взором. Он взвалил на плечо оторванную ногу, чтобы хоть что-то отправить на родину. Остальное пришлось оставить на съедение стервятникам.

«Как ты мог ее не заметить? Ну, как ты мог?» — повторял он, обращаясь к погибшему другу.

Боль в груди усилилась. Александр знал, что усыпить эти страшные воспоминания можно только водкой. Но неужели нет другого способа? Утерев слезы, он поднял глаза вверх, где посреди сверкающей паутины шевелился ее хозяин.

— Теперь ты понял, как я могу отомстить? — спросил паук.

И внезапное осознание пронзило душу. Александр не успел ничего ответить, снова оказавшись в детстве, рядом с дрожащей паутиной. Подошедший сзади мальчишка уже занес над ней свою палку, но Санька успел ловким движением остановить этот «карающий меч».

— Ты чего? — удивился Юрка (кажется, так его звали).

— Не рви, — спокойно и уверенно сказал Саня.

— Не понял! — возмутился Юрка.

— Я тоже раньше не понимал.

— Что? — Юрка уже готов был начать издеваться и хихикать над философскими размышлениями, но увидев, что это не внесет в душу товарища ни малейшего смятения, сменил тон. — И что ты понял? — спросил он уже серьезно.

— Все в жизни взаимосвязано. И эта связь в тебе. Никакое действие не проходит бесследно, все имеет свои последствия.

— Ты чего? — криво улыбнулся Юрка и повертел пальцем у виска.

— Ну, как тебе объяснить? — занервничал Саня. — Вот, например, паутина.

— Ну, паутина! — кивнул Юрик. — Здесь таких миллион. И что?

— Смотри: в какую бы ее часть ни попала муха, паук чувствует ее дрожь, где бы он ни находился. Паутина — это огромная нервная система вот этого маленького паука. Понимаешь?

— Нет.

— Вселенная — это огромная паутина, и ты в ней паучок. Каждая бессмысленно разорванная нить — это разрушение своей паутины, своей нервной системы. Понимаешь?

— Нет! — Юрка начал злиться.

— Хорошо, я скажу проще. Если ты сейчас не научишься замечать паутины и обходить их, то в будущем ты не сможешь заметить более серьезную опасность, например минную растяжку, или сеть какой-нибудь финансовой пирамиды, или… да мало ли может быть всяких «паутин» в жизни?!

— А-а-а! — Юрка осмысленно захлопал глазами. — Что ж ты сразу-то не сказал? Вселенную какую-то выдумал…

— Я не выдумал, я понял.

— А мне с растяжкой понятнее, — улыбнулся Юрка. — Не буду больше паутины рушить, — и он бросил палку. — Пойдем, другим пацанам расскажем…

Вспышка.

Ослепительная вспышка перенесла Александра из детства в военные годы. Но на этот раз это был не взрыв, это было палящее солнце. Они возвращались с задания вдвоем с товарищем. Глаза автоматически находили растяжки, а руки спокойно, умелыми движениями обезвреживали их. На плече у Александра уже не было той чудовищной ноши, которую он, как оказалось, до сих пор нес на себе.

— Но как? Ведь это же было! — Александр вскинул удивленный взор на блестящую седину мудрой паутины.

— Было? — улыбнулся паук. — А что такое «было»?

Аккуратно, чтобы не мешать пауку, Александр поднялся на крыльцо и повернул ключ в замке. Со скрипом открылась тяжелая дверь, и из дома пахнуло могильным холодом.

Александр вошел внутрь и осмотрелся. Пыльные стекла пропускали достаточно света, чтобы увидеть, насколько безнадежно это строение. По стенам разбегались мелкие трещины, а одна крупная просвечивала насквозь. Плинтуса были покрыты белой плесенью, а паркетный пол стонал под ногами, как больное привидение.

Комнаты поразили Александра своим нелепым дизайном. Вспомнились слова Галины: «Манифестация бестолковой роскоши». Ощущалось, что дом строился наспех, без размышлений о гармонии, уюте, вечности. Здесь применялись самые новые и самые дорогие технологии для создания комфорта, но от этого вопиющая безвкусица интерьера только усиливалась.

Александр нашел множество оставленных здесь дорогих вещей: одежда в шкафу, музыкальный центр, телевизор, стиральная машина.

Возникшая было мысль забрать что-нибудь полезное, например электрический чайник, была заглушена протестом души. Показалось, что это будет подобием расхищения гробницы и непременно навлечет проклятье на расхитителя.

Остановившись посреди темной ванной комнаты, которая была размером больше, чем весь его домик, Александр огляделся и вздрогнул от неожиданности, увидев свое отражение в зеркальной стене.

Дед говорил, что у каждого зеркала есть свое зазеркалье, где живут все, кто когда-либо в нем отражался. Поэтому нельзя смотреться в чужие зеркала, если не уверен, что их хозяин точно не желает тебе зла. А иначе останешься вместе с ним в его зазеркалье.

— А если я уже смотрелся в сотню зеркал, когда был в гостях у друзей? — спросил Саня. — А потом я с ними поссорился, что же мне теперь делать? Как забрать свое отражение из их зазеркалий?

— А никак! — ответил дед. — Теперь один выход — помириться с ними.

Тогда Санька отнесся к этим словам, как к одной из дедовых сказок про домовых да леших, но сейчас он отчетливо ощутил рядом с собой тень бывшего хозяина дома. Жутковатый холодок потек по жилам, захотелось выскочить и бежать отсюда.

Но Александр приказал мышцам расслабиться. Бегство не входило в его планы, тем более что в зазеркалье он все равно уже оставил часть себя, и, если верить деду, то с этим уже ничего нельзя сделать. Придется как-то существовать вместе, значит, надо хотя бы познакомиться.

Он вышел из ванной и сел на пол посреди холла на горячий солнечный квадрат, подставив застывшую спину свету, который врывался в окно этого мрачного дома.

Под яркими лучами Александр почувствовал себя в безопасности. Ледяные иглы мурашек подтаяли и стали менее острыми. Сердце постепенно перестало колотиться и дыхание выровнялось. Кристалл (или трехмерный крест, как его назвала Оксана) выстроился автоматически. Осталось только проконтролировать ровность лучей и зажечь. Через пару минут он успокоился и восстановил в душе образ того, кого увидел в зазеркалье.