Шеррилин Кеньон - Страшись Темноты

— Я знала, что ты вернешься, — выдохнула она, поцеловав в помеченную щеку. — Твоя мама просила меня присматривать за тобой.

Кому-то другому эти слова могли показаться странными. Но Меньяра была одаренной ясновидящей. Она знала то, чего не знал никто.

— Я не убивал свою мать, — произнес Ник, отпуская ее. Это был один из слухов, ходящих по округе.

Меньяра погладила его по руке.

— Я знаю, Амброзиус. Я знаю. — Она повернулась и показала на могилу. — Каждый день я прихожу сюда, чтобы Шериз знала, что она не одинока.

Ник опустил взгляд на цветы, покрывающие могилу, и увидел небольшой куст черных роз, цветущий на крохотном клочке земли.

— Ты приносишь ей цветы?

— Нет, я всего лишь раскладываю те, что присылает черноволосый мужчина.

Ник нахмурился.

— Черноволосый?

— Твой друг. Ашерон. Всякий раз, когда он появляется в городе, он приходит навестить твою мать. И каждый день он посылает ей цветы.

Его кровь застыла в жилах.

— Он мне не друг, Меньяра.

— Ты можешь не быть его другом, Амброзиус, но он твой друг.

Ну да, как же. Друзья не рушат жизнь друг друга, как это сделал Эш.

— Ты не знаешь его. Не знаешь, на что он способен.

Женщина покачала головой.

— Знаю. Я точно знаю, кем и чем он является. Я точно знаю, что он может. И что еще важнее, я знаю, чего он не может. Или то, чего он сделать не осмеливается. — Ее черты смягчились, когда она дотронулась до метки на его лице, но ничего о ней не сказала. — Всю твою жизнь я наблюдала за тобой. Твоя мама всегда говорила, что ты действуешь, не подумав. Ты слишком глубоко чувствуешь. Скорбишь слишком сильно. Но однажды, Амброзиус, ты увидишь, что ты и твой друг не так сильно отличаетесь. Что в нем очень много от тебя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Я не поворачиваюсь спиной к своим друзьям, и уж конечно не причиняю им вред.

Меньяра указала рукой на цветы.

— Он не отвернулся. Он был здесь, когда дьявол спустил свою ярость с цепи. Ашерон спас мне жизнь и жизни многих других. Он приносил нам пищу, когда есть было нечего и не позволил твоему дому сгореть. Не суди его по одному проступку, когда он сделал так много добра.

Ник не желал прощать Эша. Только не после того, что случилось, но, несмотря на свой гнев, он почувствовал, как его сердце смягчается от мысли, что Эш был здесь, что он не покинул город.

— Почему ты зовешь меня Амброзиус?

— Потому что это то, кем ты сейчас являешься. Бессмертным. — Она коснулась укуса на шее. — Мой Ники ушел. Он погребен под гнетом настолько сильных чувств, что даже глубины океана не могут с ними соперничать. Скажи мне, вернется ли мой мальчик домой когда-нибудь?

Нику хотелось осыпать ее проклятиями. Закричать. Но, в конечном счете, он действительно чувствовал себя, словно потерянный ребенок, жаждущий лишь прикосновения матери. Из горла вырвался приглушенный всхлип и прежде чем он успел остановить себя, Ник сделал то, чего не делал с той ночи, когда обнаружил тело матери.

Он зарыдал. Он хотел лишь одного — чтобы непрекращающаяся боль оставила его. Он хотел обратить время вспять, чтобы его мать снова была жива, а Эш по-прежнему был его другом.

Но как это сделать? Слишком много изменилось с тех пор…

Меньяра притянула его в свои объятия. Она молчала. Но ее прикосновения утешали его сильнее всяких слов.

Она прижала губы к его макушке и легко поцеловала.

— Ты был хорошим мальчиком, Амброзиус. Шериз все еще верит в тебя и я тоже. Она просит тебя отпустить свой гнев. Быть счастливым снова.

Он отдернулся, проклиная ее слова, так напоминающие ему мать.

— Как я могу забыть обо всем, когда моя мать мертва?

— А как иначе? — Настаивала Меньяра. — Время твоей матери пришло. Она сейчас счастлива, что может видеть тебя и…

— Не говори мне такого, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Ненавижу это дерьмо. Она не счастлива. Как она может быть счастлива?

Меньяра вновь покачала головой.

— Тогда уходи и не нарушай ее покой своей ненавистью. Ей здесь не место. Твоя мать заслуживает от тебя лучшего.

Он открыл рот, чтобы возразить.

— Я не хочу ничего слышать и твоя мать тоже, упокой Господь ее душу. Убирайся отсюда. И не возвращайся, пока твой разум не прояснится, и ты не начнешь думать о ком-то кроме себя. Ты меня слышал?

Ник сузил глаза. Он бы поспорил с ней, но знал, что если Меньяра в таком настроении, разговаривать с ней бесполезно.

Чувствуя отвращение ко всему происходящему, он развернулся и ушел, не зная толком, куда идти. Он просто побрел по направлению к Конти [3] Конти — отель в Новом Орлеане. . Улицы до странного знакомые, и в то же время такие пустые. В это время года тут должны были сновать толпы туристов. Владельцы магазинов обычно поливали из шлангов улицы и балконы.

Вместо этого он видел лишь оранжевые бочки и строительные леса. Звуки перфораторов пришли на смену утреннему джазу и гудкам. Боль заполнила каждую частичку его тела…

Он дошел до Акме Оустер Хаус [4] Акме Оустер Хаус — ресторан в Новом Орлеане. на улице Ибервиль. Господи, сколько раз он обедал тут? Сколько шуток и бокалов пива он разделил в нем со своей матерью и друзьями?

Ресторан выглядел, как прежде, лишь посвежевшим после реконструкции. Ник стоял у окна, наблюдая, как официанты принимают заказы, а люди болтают, пока его взгляд не упал на столик в задней части.

Его сердце остановилось. Там был Кириан Хантер с женой и дочерью Мариссой и малышом, которого Ник еще не видел. Они смеялись, разговаривая с другими людьми, которых Ник когда-то звал друзьями: Вэйном и Брайд, Джулианом и Грейс. Но больше всего его поразило то, что рядом с ними сидели Валериус и Табита. Учитывая, что Табита была сестрой-близнецом Аманды, не это шокировало.

Именно присутствие Валериуса ошарашило его.

Он был заклятым врагом Кириана и Джулиана: его семья обманом захватила Кириана в плен и убила, а потом уничтожила людей и страну, защищая которую они оба погибли. Веками эти трое вынашивали жаркую ненависть по отношению друг к другу.

А теперь Кириан протягивал своего сына человеку, которого поклялся обезглавить…

Как это могло случиться?

— Ник?

Он резко дернулся, услышав позади тихий шепот. Это была сводная сестра Страйкера — Сатара. Высокая и стройная, она была сосредоточием женственной красоты и очарования.

Он отступил, чтобы другие не заметили его.

— Что ты тут делаешь?

— Я почувствовала нечто странное в тебе и решила проверить, чем это вызвано.

Ник ненавидел, что, разделяя с ней кровь, он позволял ей разделять и свои чувства. Его раздражало, что кто-то может «прочитать» его.

— Ничего не случилось. Отправляйся домой, Сатара.

Она склонила голову, будто пытаясь рассмотреть Кириана и остальных.