Джена Шоултер - Мрачный шепот

— Ты синеешь, милая. Я намерен вдохнуть в тебя немного воздуха. Договорились?

«Что если это грязная уловка? Что если…»

«Заткнись!»

Даже находясь в полуобморочном состоянии, она знала, что мрачный, призрачный шепот ей не принадлежит. Благо, он подчинился ее приказу и утих. Теперь для полного счастья осталось только раскрыться ее легким.

— Я…я…

— Я нужен тебе. Позволь мне помочь.

Если он и опасался ее ответа, то не подал виду. Одна его рука переместилась на ее затылок и притянула ближе, а сам он наклонился вперед. Их губы слились в жарком касании. Его горячий язык расцепил ее зубы, а затем теплый, с ароматом мяты, воздух скользнул внутрь ее горла, смягчая.

Ее руки обвили воина по своему собственному желанию, удерживая его в плену. Ее мягкая грудь впечаталась в его мощный торс. Его цепь жгла холодом, даже сквозь рубашку, и девушка всхлипнула. Она жадно пила его дыхание.

— Еще.

Он не колебался. Он выдохнул ей в рот, и новая теплая, успокаивающая волна живительного воздуха проникла в нее. Головокружение постепенно отступало; в голове прояснялось, тьма еще раз уступила место свету. Бешено колотящееся сердце замедлило свой ритм, уподобляясь нежному вальсу.

Ее наполнила потребность поцеловать его, поцеловать по-настоящему и узнать каков он на вкус.

Его происхождение — позабыто.

Его прошлое — потеряло значение.

Окружающие их зрители — исчезли, словно их не было здесь никогда.

В мире остались лишь двое — он и она.

Важен лишь этот миг — здесь и сейчас.

Он успокоил ее, спас, приласкал, и сейчас, здесь, в его руках, настоящая жизнь отступала прочь. В голове рождались фантазии о нем, о них. Переплетенные тела, сжимающиеся объятия. Влажная от пота кожа. Блуждающие руки, алчущие рты.

Она запустила пальцы в шелк его волос и дразнящее огладила его язык своим. Лимон. Сладкий лимон с вишневой ноткой. Стон сорвался с ее губ, ведь в реальности он оказался еще порочней, чем ей представлялось. Такой пьянящий… такой… райский. Настоящий, хороший и воплощающий все, чего девушка может хотеть от любовника. Потому она повернула голову и сделала это снова, погружаясь глубже, без слов прося о большем.

— Сабин, — выдохнула она, желая похвалить его.

Возможно, отблагодарить. Ни с кем она не чувствовала себе такой защищенной, лелеемой, никто не вызывал в ней подобной нужды, неистовой нужды. После одного поцелуя — точно нет. Его же поцелуй не оставил места ее страхам. Возможно, она может отпустить себя, быть самой собой, и не беспокоиться о своей темной половине… о том, что может причинить ему вред.

— Еще.

Вместо того чтобы подчиниться, он отшатнулся и сбросил с себя ее руки, разрывая физический контакт.

Ей хотелось выкрикнуть: «Прикоснись ко мне вновь!»

Ее тело нуждалось в нем, нуждалось в его прикосновениях.

— Сабин, — повторила она, изучающе всматриваясь в его лицо.

Он тяжело дышал, дрожал, побледнел — но не от страсти. Огонь желания не плясал в его глазах. Вместо него читалась волевая решительность.

Она поняла, что он не ответил на ее поцелуй. Ее собственная дурманящая страсть отступила, последовав недавнему примеру головокружения, открывая жестокую реальность, о которой она успешно позабыла. Вокруг них зазвучали голоса.

— … не думал, что так будет.

— Должен был.

— Не о поцелуе я, идиот. Она успокоилась. Ее глаза изменились и когти удлинились. Она была готова к нападению. Эй, да вы что? Неужели один я помню, что произошло с тем Ловцом?

— Может быть, Сабин такой же портал в рай, как и Даника, — сухо произнес кто-то. — Может быть, Гарпия узрела ангелов, когда ей делали дыхание рот-в-рот.

Раздались мужские смешки.

Гвен залилась краской. Половина их слов не была ей понятна. Остальное звучало унизительно. Она поцеловала мужчину, демона, который явно не желал иметь с ней ничего общего — и сделала это при свидетелях.

— Не обращай внимания, — сказал Сабин, его гортанный голос буквально оцарапывал ее слух. — Сосредоточься на мне.

Их взгляды пересеклись — бронза против золота. Она вжалась спиной в кресло, отдаляясь от него насколько это было возможно.

— Ты все еще боишься меня? — спросил он, склоняя голову к плечу.

Она вздернула подбородок.

— Нет.

Да. Она боялась того, что он пробуждал в ее душе. Боялась, что он никогда не пожелает ее так же страстно, как она только что внезапно захотела его. Боялась, что этот сказочный мужчина-защитник перед ней окажется всего лишь миражом, что зло затаилось в его оболочке, готовясь целиком поглотить ее.

Ты такая трусиха. Как, черт ее побери, она могла так целовать его?

Он выгнул бровь.

— Ты бы не стала меня обманывать, правда?

— Я никогда не лгу, забыл?

Какая ирония, ведь это самая настоящая ложь.

— Хорошо. Тогда слушай внимательно, потому что я не хочу повторяться. Да, я ношу демона в себе, — он сжал ее руки так сильно, что у него побелели костяшки. — Он там, потому что много веков назад я по глупости помог открыть ларец Пандоры, выпуская на волю заключенных в нем духов. В качестве наказания боги прокляли меня и остальных воинов на этом самолете — мы вынуждены были стать домом для демонов. Вначале я не мог контролировать этого демона и совершил… дурные поступки, как ты и сказала. Но с тех пор прошли тысячелетия, теперь я управляю им. Все мы этому научились. Как я уже сказал тебе в той камере, ты не должна бояться нас. Поняла меня, рыженькая?

Рыженькая. Раньше, когда у нее был приступ паники, он называл ее немного иначе. Наподобие… дорогуша? Нет. Обычно ее так называл Тайсон. Милочка? Нет, но близко. Милая? Да! Да, точно так. Она моргнула от удивления. От удовольствия. Этот жестокий воин, способный без колебаний перерезать человеку глотку, обращался к ней как с бесценным сокровищем.

Так почему же тогда он не ответил на ее поцелуй?

— Мы достигли пункта назначения, ребята, — сообщил через интерком незнакомый голос, буквально сочащийся облегчением. Девушка поняла, что говорил пилот, и испытала чувство вины за причиненные неприятности. — Приготовьтесь, снижаемся.

Сабин, словно несокрушимая скала, остался на месте — между ее ног.

— Ты веришь мне, Гвен? Последуешь, как и раньше, по своей воле с нами в наш дом?

— Я никогда не шла за вами по своей воле.

— Но и не пыталась сбежать.

— Мне что, надо было тащиться по незнакомой местности — одной и без провизии?

Он нахмурился.

— Я своими глазам видел твое мастерство постоять за себя. И мы много раз предлагали тебе пищу. Какой бы ни была причина, часть тебя хочет быть с нами. Иначе ты бы уже давно покинула нас. И ты, и я — мы оба знаем это.

Против такой логики возразить было нечего.

Но… почему? Почему часть ее хочет остаться с ними? Тогда или сейчас?