AlexGor - Тайна, известная троим

Они ласкали друг друга. Изобретательно и очень нежно. Все смелее и разнообразнее. Гермиона тихо шептала, что времени не так много. Вот-вот вернутся Рон и Джинни и им здорово влетит. Придется очень быстро валить. Но, не волнуйся, милый, сигнальное заклинание поджидает Уизли сразу за портретным проёмом, успеем…

Не растягивая прелюдию, они, наконец, полностью воссоединились. Гарри двигается в ней, одно решительное глубокое движение, пять — семь неглубоких, поверхностных. Наклон влево, наклон вправо. Усилить нажим вперед, чуть-чуть сдвинуть таз назад. Легкая серия вращений — толчков по часовой стрелке, и, наоборот, против. Её ноги на его талии в замке, но при ритмичных и решительных движениях, или при других экспериментах с амплитудой и глубиной погружения, захват периодически расцепляется и её голени и бёдра скользят по его ягодицам и бедрам. Она закрыла глазки, повернув головку на бок, ротик полуоткрыт. Она не стонет, нет, Гермиона инстинктивно боится поднимать слишком большой шум, дышит ритмично, розовый язычок периодически показывается на её пухлых губках, слегка облизывая их. Гарри не целует её, прижимается щекой к её щеке, но иногда пытается зубами поймать её мочку уха. Она вырывается, недовольно сопит. Её руки обнимают его за спину, скользят по шее и голове, взъерошивая непослушные волосы. Они, наконец, движутся в унисон. Удивительно, это их первый секс. Секс по-дружески, без обязательств. Быстро и эффективно. Просто доставить удовольствие друг другу. Техника молодежи. И такое трогательное техническое взаимопонимание и взаимодействие. Рон тоже не неженка, и если вворачивает, то так, что мало не покажется. С Гарри тоже прекрасно, но… это немного не так… необычно.

Волна сладостного возбуждения начала свой крутой подъем где-то в глубинах её таза. Времени на длительные игры у них сейчас нет. Их могут застукать. Она не сдерживает себя и не собирается ждать своего партнера-насильника. Пусть выбирается сам. Внезапный толчок, удар, ощущение обрушения, преодоления черты невозврата, сладостные конвульсии, которые ничем уже не остановить, тепло просто разливается по её бедрам, животу, ягодицам. Он тоже не выдерживает, и с рычанием, дерганьем, с сильной финальной серией ударов — толчков, изливается в неё. Конвульсии медленно затихают. Постепенно сознание возвращается к бедной Гермионе, вместе с осознанием того, что они только что наделали. Она отталкивает, нет, спихивает Избранного с себя, переворачивается на живот, закрывает глаза руками и вжимается в подушку. Где же слезы искреннего раскаяния? Рано ещё…

Кто-то очень нежно погладил её по плечу с переходом на спинку. Но, неужели Гермионе до сих пор ещё не понятно, кто это? Нет, не понятно. Рука, блин, не мужская. Грейнджер рывком оборачивается кругом и видит ухмыляющееся личико Джинни Уизли, на котором вместе с завершением срока действия качественного оборотного зелья, исчезают и последние штрихи, последние черты лица Поттера, а черные волосы превращаются просто в яркий пылающий огонь. Ах, ты стервааааа… ведьма… шлюха…

Первая реакция у Гермионы была естественной и очень правильной. Быстро вскочив на колени, с перекошенным от ярости и ненависти лицом, она размахивается и правой ладонью сильно наотмашь бьет Джиневру по наглой ухмыляющейся мордочке, точнее — по губам. Удар, еще удар. Еще раз, на этот раз с оттягом. Джинни не защищается. Она крепко стиснула зубы, закрыла глаза и молчит. Даже не отворачивается. Только приподнимает подбородок вверх. Морщится от боли. А ей больно, очень больно. Из лопнувшей губы на подбородок потекла, нет, побежала струйка крови. Из глазок вот-вот хлынут слезы. Гермиона внезапно останавливается. Смотрит, занеся руку для удара на личико вот-вот начинающей плакать девушки. О Мерлин! Джинни ведь никогда не плачет. Как бы ей не было больно. Это слезы стыда и искреннего раскаяния? Гермиона бессильно опускает свою карающую руку. Преодолев секундное колебание, бросается к возлюбленной, обнимает её и, толкнув на спинку, бросает на кровать. Накрывает её рот горячим поцелуем, целует её, и уже впадая в беспамятство, ощущая вздымающуюся от возбуждения упругую грудь у своей высокой груди, запахи её гладкой кожи, с такими милыми, еле заметными веснушками, начинает ощущать слегка солоноватый привкус крови на их губах. Они целуются как сумасшедшие, что-то шепчут друг другу, Джинни слабо умоляет о прощении, Гермиона просит подругу о том же…

Постепенно их дыхание выравнивается и синхронизируется. Джинни слега раздвигает ножки, куда немедленно проскальзывает бедро Гермионы, они двигаются, скрестив ноги, пытаясь прижиматься, по возможности, милыми крутыми лобками. Осыпая, нет, одаривая, друг дружку горячими глубокими поцелуями, лаская руками, всем, что доступно этим двум прекрасным любовницам. Но сегодня Гермиона решается впервые проверить одно своё новое пикантное открытие для продвинутых ведьм из заветного литературного наследия мадам Пинс. Во время небольшого перерыва, переведя дух, она дотягивается до своей волшебной палочки на столике, направляет её кончик на своего милого маленького дружка и произносит заклинание (я его никому никогда не скажу, как и Роулинг не говорит о заклинании создания крестража). А затем Гермиона наблюдает, уже с ужасом от того, что она наделала, как заветный верный дружочек начинает, медленно увеличиваясь и утолщаясь, превращаться в великолепную эрегированную одноглазую змею, ну, так, без особого фанатизма, скажем сантиметров двадцать пять Дурмстрангских, менее одного Британского фута, конечно. И как пропорционально его росту расширяются от ужаса светло-карие глазки Джиневры, быстро сообразившей, кто первая попадет под, точнее на это чудовище. Когда мужское оружие достигает своего пика развития, своего максимального увеличения, Грейнджер охватывает такое дикое необузданное желание, что Уизли может уже и не пытаться сопротивляться предстоящему заслуженному наказанию.

Ножки Джинни просто разлетаются в стороны, насильно распахнутые одним решительным движением бедер Гермионы и… сразу… на всю глубину. О, как она была сегодня наказана! Джинни не может себя больше контролировать. Она просто кричит, нет, просто орёт от боли, унижения и от одновременного непередаваемого волшебного удовольствия, пока длиться это грубое, но такое милое и полностью заслуженное ею наказание. Грейнджер двигается точно по методике мальчишек, так как с ней всегда поступал Рон, ну и Гарри, почти Гарри. А почему, собственно говоря, почти? Джиневра совсем недавно явно копировала технику Избранного. Она в ней очень хорошо разбирается. Один — два глубоких, пять — семь поверхностных. Ну и все остальные прелести поцелуев, засосов, укусов, движений, толчков, вибраций, вращений и других милых извращений. Девушки двигаются красиво и точно. Полное взаимодействие. Зачем им вообще теперь нужны мальчишки? Как, зачем? А кто мучить, доставать, канючить, унижать, а затем просить прощение за все это будет? А? Ползая в ногах… половые наши герои… или гиганты… скорее, половые попрошайки…