AlexGor - Тайны, известные уже четверым

Джинни решила эффектно обставить свое появление перед ребятами, она направила волшебную палочку на дверь, произнесла ряд заклинаний, подсказанных Молли, а когда дверь распахнулась настежь, сняла маскировку с себя и машины, резко дала по газам и на заднем колесе влетела по лестнице и крыльцу в прихожую. Дверь с грохотом захлопнулась за её спиной. Выключив движок, она осмотрелась. Дальше — тишина и полумрак…

Неяркий свет, три неясные фигуры навели свои волшебные палочки ей прямо в область сердца. Её охватил ужас от своей же глупости и гордыни…

— Медленно снять шлем! Я сказал медленно! — рявкнул такой знакомый голос.

Джинни медленно отставила правую ногу в сторону, ища опору для мотоцикла, сняла руки с руля, медленно разводя их в стороны и поднимая вверх. Затем правой рукой медленно сняла с головы шлем. Её прекрасные длинные ярко-рыжие волосы из пучка, скрученного кое-как на затылке, рассыпались по плечам. Она закрыла глаза, медленно поворачивая головкой из стороны в сторону, волосы развевались на лёгком сквозняке коридора. Так как он явно любит. Но пока не говорит…

Крики: — Джинни! Ну, ты и стерва! Мы тебя чуть не прикончили! Вот же коза! — Она попала в объятия троицы. Только Рон присматриваясь к сестре, задал вопрос: — Какие Патронусы у нас? Как зовут мою сову?

— Я Джинни Уизли, сестра этого рыжего брутального чудовища, названная сестра этой выдры с вороньим гнездом на голове и возлюбленная этого придурка — Избранного, который безуспешно от меня удирает…

— Это точно она, — захохотал Гарри, стаскивая любимую с мотоцикла.

Гарри и Джинни лежат на шелковых простынях на кровати в спальне Сириуса. Поттер в пол оборота, а рядом на спинке, на его левом предплечье лежит хорошенькая головка Уизли с распущенными ярко-рыжими волосами. Глазки Джиневры закрыты, она сопит от полученного только что удовольствия, вздымается красивая высокая и упругая грудь, но дыхание постепенно выравнивается. Сползший с неё Гарри, свободной рукой, только кончиками пальцев легко касается ее лица, завитков волос на висках, слегка — слегка смахивая, играючись, блестящие капельки пота, в этой жаркой душной ночи. Джинни счастливо улыбается. Его рука нежно исследует её тело. Вот он погладил её плоский животик и скользит всё ниже и ниже…

— Мне, явно от тебя не убежать, что бы я ни делал, как бы ни старался удрать от тебя, ты меня настигаешь. Теперь гонишься за мной на супер навороченном крутом чёрном мотоцикле, с мечом. Где ты его, кстати, взяла?

— Неужели ты не узнал старый мотоцикл Сириуса? Теперь… твой мотоцикл. По кожаной обивке сиденья. Оно ведь осталось таким же. Байк после коренной модернизации и рестайлинга… Пожирателями…

— Вспомнил, блин. Ты же вчера это подробно рассказывала. Так это воплощённые сексуальные фантазии двух идиотов в «Норе», в комплекте с твоим крутым прикидом и чёрным интимным бельём из салона…

— Самый лучший и красивый поступок наших врагов! Мне очень приятно это осознавать и… чувствовать. Всем телом. Но мотоцикл, теперь наш общий байк, наше совместное имущество… так?

— Так милая, так. Дарю его тебе. Что нас ждёт дальше? Ты не останешься ведь с нами насовсем? Мы не можем…

— Числа тридцатого я вас оставлю, не волнуйся…

— Я до сих пор думаю, что всё-таки нас сблизило, просто толкнуло друг к другу, с чего всё началось…

— Всё началось, милый, с того самого дня, когда мы оба, вместе, внезапно, одновременно заржали на платформе девять и три четверти над бедным Перси и Пенелопой Кристалл. Гермиона не смеялась. Рон не смеялся. А мы заржали. Одновременно… сразу…

— Ты хочешь сказать, что нас связало в первую очередь чувство юмора?

— Чёрного такого, специфического. Я бы сказала, нехитрого армейского юморка. Который Герми не всегда понимает…

Они нежно целуются. Сладостная возня на шёлковой простыне опять начинается вместе со вспыхнувшим после небольшого перерыва желанием…

— Джинни! Ну что ты опять творишь? У нас так никогда как следует не получалось… не туда… о Мерлин… всё выскальзывает… блин…

— Молчи солдатик. Теперь ты в армии. Забрасывай скорее мои ножки себе на плечи… на погоны… мой капитан… — прошептала страшно возбуждённая Джинни, медленно сгибаясь пополам и перехватываясь ладошками за заднюю поверхность бёдер, ближе к коленкам… слегка разводя ножки в стороны…

— Есть Мэм!

Они, наконец, находят оптимальный угол наклона, и Гарри начинает по своей любимой методике — четыре-пять не глубоко и один на всю глубину, решительно двигаться внутри своей рыжей подружки. Чуть влево, чуть вправо. Её сильные голени спортсменки прижаты к его груди, а в периоды особого буйства, Поттер, опирающийся на свои вытянутые руки и её стройные ножки, умудряется даже поцеловать и даже слегка её укусить за милую изящную стопу или пяточку. Шлепки бёдер о бёдра все сильнее и сильнее. Сладковатый пот возлюбленной, смешивается с его мужским, грубоватым ароматом, явно усилившемся за ночь любовной битвы, струиться по их жарким телам. Заглянувшее в окошко утреннее солнышко, играет бликами на беспорядочно рассыпавшихся по подушке и смятым простыням ярко-рыжим волосам рыженькой, играет переливами всех оттенков красного цвета на них, приветствуя сумасшедшую влюблённую парочку. Джинни громко стонет от получаемого удовольствия, но на этот раз чуть-чуть сильнее, так как Гарри явно попадает в своем пиковом решительном движении во что-то прекрасное, удобное и желанное, чуть-чуть приоткрытое, там, в сокровенной глубине её тела. Явно задевает какие-то новые точки, вызывая вспышки восторга у Джиневры. Она не может не откликнуться на их новую общую сладостную находку и впервые девушка пытается начать игру своими мышцами на его оружии. При его движениях вперед и назад, пробуя пустить круговую перистальтическую волну, захватывая, ну, слегка, чуть-чуть прихватывая, почти обезумевшего от всего происходящего верного боевого товарища. Он же, Жезл Судьбы, впервые яростно сражается со стенками удобного природного вместилища, которое сегодня явно подняло нешуточный мятеж и явно пытается этим ярким солнечным утром впервые захватить его в нежный плен.

— О Мерлин, Гарри не останавливайся… продолжай… ещё… о мой капитан…

Волна возбуждения, не дав им никакого времени, подготовится и как-то попытаться растянуть эти финальные чудесные минуты, внезапно бьёт им обоим в бёдра, в таз, бьёт под дых, перехватывая дыхание, разливается теплыми пульсирующими спазмами, идущими одна за другой волнами конвульсий наслаждения, распространяющихся уже по всему прекрасному телу возлюбленной и её сладкому мучителю…