Юлия Жукова - Замуж с осложнениями - 3

— Ох, что-то тяжёлые деньки выдались, — сетует, плюхаясь на диван и принимаясь щекотать Алэку пузо. Ребёнок пищит и радуется. — Ну, как ты тут без нас, герой? Выжил? Тяжело князем-то быть, а? Ну ничего, больше не бросим маленького...

Азамат берёт его под мышки и поднимает над головой, типа, играем в унгуц. Алэк смеётся, дрыгая конечностями. Из гостевой спальни выходит зевающий Кир и так и замирает с открытым ртом.

— Это кто? — ошарашенно спрашивает он, как будто не очевидно.

Азамат опускает Алэка к себе на колени и разворачивает лицом к Киру.

— Это твой братик. Алэк, знакомься, это Кир, ты его вчера не видел. Ну, помаши ручкой...

Мелкий радостно машет и широко улыбается. Кир со стуком захлопывает рот.

— Он твой с Лизой вместе? — уточняет, даже не думая ответить на приветствие.

— Ну да, — довольно кивает Азамат. — Смотри, какие у него глазки голубые...

Старший ребёнок как-то неуловимо съёживается и ссутуливается. Я только сейчас понимаю, что за два дня мы не удосужились сообщить ему об Алэке.

— Кир, это ничего не меняет, — говорю негромко. — Просто у тебя есть маленький брат, но ты всё равно наш, мы по-прежнему тебя любим...

— У него и имя гласное! — выпаливает Кир, полностью игнорируя меня. — У тебя уже есть законный сын с гласным именем! Зачем я тебе?!

Азамат перестаёт качать Алэка на коленке и хмурится.

— Ты мне нужен, потому что ты мой. И между прочим, первенец. Я всегда хотел много детей. Ты мне дорог и важен точно так же, как Алэк. Почему я должен выбирать?

Кир неверяще качает головой, обхватывает себя за плечи и остаётся стоять в дверях. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закрыть лицо руками. Расслабились, называется! Как будто всё могло быть так просто — поплакал и успокоился!

Приходится встать, подойти к ребёнку, приобнять его.

— Кир, ну прости, надо было сразу тебе сказать, я понимаю, что ты уже настроился быть единственным, но...

Он вырывается и отходит в другой угол комнаты. Я тяжело вздыхаю.

— Азамат, давай я с мелким посижу, — предлагаю. Неподходящий момент нянчиться с младенцем, когда старший думает, что его все кинули.

Муж кивает и передаёт мне озадаченного Алэка, который никак не возьмёт в толк, почему взрослые вдруг расстроились.

— И как же ваше враньё? — ядовито интересуется Кир. — Если вы только весной поженились, когда успели двоих сделать?

— По легенде вы близнецы, — поясняет Азамат. — Не волнуйся, всё остаётся по-прежнему.

— У него глаза синие, — напоминает Кир. — А у меня нет.

— Так бывает, — пожимает плечами Азамат.

— Близнецы не обязательно совсем одинаковые, — говорю.

В этот момент стучат в дверь — это принесли завтрак. Кир прячется в своей комнате, пока слуги не уходят, да и потом не спешит вылезать.

— Все ушли, иди есть! — зовёт Азамат. — Сегодня будет трудный день, не советую пропускать завтрак.

Кир молчит; дверь приоткрыта, но он забился в угол, где не видно. Азамат немножко ждёт, тяжело вздыхает, собирает на тарелку кунжутных лепёшек с лебяжьей подливкой и относит Киру в комнату.

— Съешь, — говорит строго. — А то сейчас пойдём к Старейшинам, а у тебя в животе заурчит, вот стыд-то будет!

Кир ворчит что-то невнятное, но, видимо, принимается есть. Азамат подбирает ему одежду покрасивее на официальный выход. Я сижу жую, делясь с Алэком подливкой, он держится за меня и хмурится в сторону Кировой двери.

После завтрака мы одеваемся в сдержанную парадную одежду и тихонько проскальзываем к машине. К счастью, на пути никого не попадается, а то очень не хочется до встречи со Старейшинами объяснять, кто такой Кир. Ребёнок замечает, что мы таимся, и снова начинает нервничать. К счастью, до Дома Старейшин ехать всего ничего.

На пороге нас встречает заспанный Урик. Азамат ещё вчера договорился со Старейшинами об этом визите. Они сами назначили раннее утро, видимо, тоже чтобы не привлекать к ребёнку лишнего внимания. Алтонгирел ведь должен был объяснить Ажгдийдимидину, что к чему.

Входим в залитый утренним солнцем зал, где вальяжно и расслабленно расселся Совет. При виде такого количества Старейшин Кир бледнеет и даже цепляется за рукав Азамата. Хорошо хоть за спину не прячется. Муж замечает и ободрительно похлопывает ребёнка по спине, и тот сразу же отодвигается. Я держу Алэка — ему необходимо присутствовать. Младенец компактно разместился в новом вышитом слинге, который мне на заказ сделала Орешница.

Ажгдийдимидин смотрит на нас довольно безучастно, разве что немного поджав губы. Унгуц хмурится и явно переживает. Изинботор неприкрыто скептичен. Асундул вообще нас не замечает, теребит бороду и думает о своём. Мы здороваемся и рассаживаемся на ковре.

Асундул отвелкается от своих мыслей, прерывисто вздыхает и прокашливается.

— Урик, давай экран.

Прислужник вкатывает в зал тот самый экран, которым пользовались, когда именовали Алэка. Асундул наконец фокусирует взгляд на Кире, и мне этот взгляд не нравится.

— Ты, значит, Кир?

Тот нервно кивает. Старейшина больше ничего не говорит и начинает манипуляции с экраном. Пауза тянется долго, но из-за всеобщей сонности она не кажется напряжённой.

— Есть такой, — наконец объявляет Асундул. — Именован на двадцать седьмой день месяца Умукха Старейшиной Интгилигом.

По залу разносится тихое аханье. Мы с Киром напрягаемся, а Азамат печально усмехается.

— Записан, — продолжает разбирать Асундул, — как сын Азамата Байч-Хараха.

Означенный Азамат приподнимает бровь.

— А мать? — подгоняет Изинботор.

— Не указана, — с нажимом отвечает Асундул и обводит собравшихся многозначительным взглядом.

— Как это не указана? — возмущается старик Удолын. — Сколько лет именую, ни разу не было, чтоб мать не указали!

— Тебе экран показать? — опасным тоном предлагает Асундул. — Думаешь, я разглядеть не могу?

— Тихо, тихо, — басит Агылновч. — Интгилиг был изрядный подлец, но дело своё знал. Раз не вписал мать, значит, были причины.

— Знаем мы эти причины, — скандально объявляет Изинботор. — Звонкие они были и тяжёлые!

Поднимается жуткий гам. Старейшины спорят, орут друг на друга, доказывают свою правоту, Асундул стучит по полу какой-то деревяшкой, пытаясь призвать всех к порядку, ничего не добивается. Кого-то дёрнули за бороду, другой получил тычок в рёбра... Мы сидим, боясь напомнить о своём пристутствии — слыханное ли дело, чтобы Старейшины передрались! Кир скрючился на полу, голову руками закрыл, даже не возражает, что Азамат его за плечо придерживает.

Внезапно становится тихо. Это Ажгдийдимидин вышел из транса и приказал всем заткнуться. Как ни странно, на достигнутом он не останавливается. Его неверный дрожащий голос выводит в воздухе слова, и они как будто прямо так, материальные и тяжёлые, повисают под потолком, того и гляди на голову кому-нибудь упадут: