Нора Робертс - Околдованные

Он заскрипел зубами.

— Взрослые мужчины предпочитают не обсуждать с матерями свою сексуальную жизнь.

— Ох. — Она всплеснула руками. — Секс, основанный на уважении и взаимном притяжении, — это нормальное явление. Я ведь хочу, чтобы мой единственный сын был нормальным. Ты не переспал с ней из-за беспокойства, что это будет больше, чем секс, больше, чем простая привязанность.

— И что, если так? — В голосе появился гнев. — Я должен завладеть ей, ее сердцем, только для того, чтобы потом сделать больно? «Никому не причини вреда». Неужели это распространяется только на магию?

— Нет, — спокойно сказала она, протянув к нему руку. — Это должно распространяться на всю жизнь. Почему ты решил, что сделаешь ей больно, Лиам?

— Иначе никак.

— Любой мужчина может сделать больно женщине, когда их сердца связаны. У тебя риск тот же самый. — Она наклонила голову, изучая его лицо. — Ты думаешь, я и твой отец любим друг друга уже больше тридцати лет без единой царапины и синяка?

— Она не такая, как мы. — Он крепче сжал руку матери, затем отпустил. — Если я сделаю шаг, позволю нам чувствовать нечто большее, чем есть сейчас, мне придется, либо оставить ее, либо отказаться от своих обязательств. Я приехал сюда, чтобы разобраться с этими обязательствами. — Злясь на себя, он повернулся к морю. — И даже еще не закончил. Знаю, отец хочет, чтобы я занял его место.

— Не сейчас, — сказала Арианна с улыбкой. — Но когда настанет время, он действительно надеется, что ты встанешь во главе семьи, как Лиам из рода Донованов, чтобы править.

— Я могу передать обязанности другому. Это мое право.

— Да, Лиам. — Обеспокоенная Арианна поднялась с камня и встала рядом с сыном. — У тебя есть право уйти в сторону и позволить кому-то другому носить амулет. Ты этого хочешь?

— Не знаю. — В его голосе чувствовалось разочарование. — Я не отец. У меня нет его… умения общаться. Его рассудительности, терпения или сострадания.

— Нет. У тебя есть свои собственные. — Она положила руку ему на плечо. — Если бы ты не был способен нести это бремя, у тебя бы его не было.

— Я думал об этом, и пытался принять. Я знаю, что если свяжу себя с женщиной неэльфийской крови, то потеряю право принять эту ответственность. Если я позволю себе полюбить ее, то отвернусь от долга перед своей семьей.

Глаза Арианны настороженно изучали его лицо.

— Ты бы это сделал?

— Если я позволю себе полюбить ее, то отвернусь от всего и от всех, кроме нее.

Она закрыла глаза, чувствуя, как к ним подступают слезы.

— Я так горжусь, слыша эти слова, Лиам. — Она дотронулась рукой до его сердца. — Нет более сильной магии и более могущественной силы, чем любовь. Я больше всего на свете хочу, чтобы ты понял это, познал, почувствовал.

Ее пальца сжались в кулаки, глаза заблестели от досады. Перемена произошла настолько быстро, что Лиам лишь разинул рот, когда она толкнула его в грудь.

— Но, во имя Финна, почему ты не посмотришь? Твоя сила — это твой дар, твое право по рождению. Если не считать твоего отца, в этом с тобой не сравнится никто, кого я знаю. А чем ты занимаешься? — потребовала она, всплеснув руками, и отвернулась. — Бродишь по лесу, воешь на луну, придумываешь свои игры. И роешься в себе. В этом ты чемпион — истинная правда. Ты мучаешься от желания, сидишь с ней во время грозы…

— Которую, между прочим, устроил папа.

— Не о том речь, — отрезала она, наградив его резким устрашающим взглядом, который он помнил еще с детства. — Если ты не проводишь время с девушкой, то будешь думать только своими железами. Секс — это совсем не выход, ослиная ты башка. Только мужчины думают иначе.

— Ну, я же мужчина, черт побери.

— Тупица — вот ты кто, и не смей повышать на меня голос, Лиам Донован.

Он развел руками, произнеся несколько проклятий на гаэльском.

— Мне уже не двенадцать лет.

— Мне все равно, даже если бы тебе было сто двенадцать, ты должен уважать свою мать.

Лиам уже начал медленно закипать, но все же выдавил:

— Да, мэм.

— Так лучше, — кивнула она. — Теперь перестань мучить себя тем, что лишь может произойти, и посмотри на то, что есть. А если принципы не позволяют тебе залезть слишком глубоко, просто спроси ее о родственниках по материнской линии.

Арианна шумно выдохнула, откинув волосы назад.

— А теперь поцелуй меня на прощание, как хороший сын. Она появится здесь с минуты на минуту.

Так как он все еще стоял столбом, она сама поцеловала его и лучезарно улыбнулась.

— Временами ты выглядишь совсем как твой отец. А теперь перестань выглядеть таким свирепым, иначе напугаешь девочку. Будь благословен, Лиам, — произнесла она, потом воздух замерцал, белая чайка расправила крылья и взмыла в небо.

Лиама раздражало, что он ее не почувствовал. Эмоции взяли верх над инстинктами. Теперь, повернувшись, он тут же ощутил запах — женский, невинный, с легкой ноткой жасмина.

Он наблюдал, как Роуэн выходит из-за деревьев, поначалу совершенно его не замечая. Солнце светило прямо ему в спину, к тому же она смотрела совсем в другую сторону, взбираясь по тропинке на скалы.

Волосы завязаны сзади в свободный хвост, с которым играл ветер. Одета в серые, немного поношенные брюки и рубашку цвета нарциссов. Через шею перекинут ремень аккуратной кожаной сумки.

Губы без помады, коротко обстриженные ногти, ботинки — видно, что новые — со свежей длинной царапиной на левом носке. Весь ее вид, пока она поднималась в гору и говорила сама с собой, одновременно и расслаблял и раздражал.

Оба эти ощущения сменились весельем, когда она подпрыгнула, заметив его, и нахмурилась, прежде чем спрятать свои чувства под маской безразличия.

— Доброе утро, Роуэн.

Она кивнула, затем обеими руками вцепилась в ремень сумки, будто не знала, куда их еще деть. В противоположность нервным пальцам, глаза ее были холодны, и смотрели, будто, сквозь него.

— Привет. Я бы пошла другой дорогой, если бы знала, что ты здесь. Наверняка ты хочешь побыть в одиночестве.

— Не совсем.

Ее взгляд вернулся к нему на секунду, потом снова ушел в сторону.

— А я вот хочу, — твердо сказала она и направилась по скалам в противоположную сторону.

— До сих пор злишься, Роуэн?

Она гордо продолжала идти.

— Определенно.

— Это не продлиться долго, сама знаешь. Для тебя это не свойственно.

Она передернула плечами, отлично понимая, что жест выказывал плохое настроение и выглядел по-детски. Сегодня у нее было желание нарисовать море с маленькими лодочками и кружащими в небе чайками, а еще посмотреть, вылупился ли кто-нибудь из тех яиц в гнезде, поэтому она и пришла сюда.

Ей не хотелось встречаться с Лиамом и вспоминать о том, что произошло между ними и какие чувства при этом ему удалось всколыхнуть в ней. Но она не станет бегать от него, как мышь от кошки. Сжав зубы, она села на большой валун и открыла сумку. Четкими движениями вытащила оттуда альбом и карандаш, затем достала бутылку с водой и поставила ее рядом.