Нора Робертс - Околдованные

Он отлично знал, что никто не может убежать от своей судьбы.

Сын королей, как ожидалось, должен принять свое предназначение.

Сейчас, находясь в одиночестве в своем домике, он думал о Роуэн. Как она выглядела, когда он появился на поляне. Как страх танцевал вокруг нее, даже когда она вышла из дома.

Ее доброта притягивала, как бы он ни старался держаться от нее подальше. Она считала, что сможет наладить с ним отношения, приучить к своему присутствию, и поэтому оставляла еду. Разговаривала с ним тихим, дрожащим голосом.

Интересно, много ли женщин, находясь одни в глухом лесу, набрались бы смелости или просто изъявили бы желание поговорить с волком, и уж тем более приручить его.

Она считает себя трусихой. Чтобы прочесть ее мысли, было достаточно лишь легкого прикосновения. Она даже не подозревает, что таится у нее внутри, и не пытается это изучить.

Сильные семейные узы, невероятная преданность и ужасно низкая самооценка.

Он покачал головой, сделав из кружки глоток кофе, и посмотрел на разрастающийся шторм. Во имя Финна [3] Финн — в ирландской мифологии герой и провидец, обладающий сверхъестественной мудростью. , что он должен с ней делать?!

Если бы ему нужно было только немного подтолкнуть ее, помочь осознать себя и свою силу, то это было бы интересно. Он мог бы даже наслаждаться заданием. Но он знал, что здесь кроется намного большее.

Ему уже и так показали достаточно, чтобы начать беспокоиться.

Возможно, она была послана ему. Если он ее примет, то решение, над которым он думал здесь, вдали от дома и семьи, будет принято за него.

Она не принадлежала его виду.

Несмотря на это, появлялось желание. В конце концов, она красивая женщина, ранимая, немного потерянная. Такое желание достаточно естественно, особенно учитывая его добровольное продолжительное одиночество.

Мужчине необходима женщина.

Но сейчас желание было намного глубже, сильнее и требовательнее, чем он когда-либо испытывал, или хотел испытать. Когда чувства настолько сильны, контроль исчезает. Отсутствие контроля не оставляет выбора. Он взял себе этот год, чтобы сделать выбор.

Тем не менее, он не мог держаться от нее подальше. Он считал достаточно разумным свое решение соблюдать дистанцию хотя бы в человеческой форме — по крайней мере, когда она бодрствовала. И все же он прокрадывался сквозь лес, чтобы понаблюдать за ней, подслушать ее мысли. Или просто сидел в одиночестве в этой комнате и смотрел на нее в языках пламени.

Любовь ждет.

Когда шепот прошел сквозь него, Лиам сжал зубы и отставил чашку с глухим стуком фарфора о дерево.

— Проклятие! Я сам с этим справлюсь, и с ней тоже. В свое время и своим способом. Оставьте меня в покое.

Его собственное отражение в темном оконном стекле померкло, взамен там появилась женщина с распущенными золотыми волосами, глазами того же насыщенного цвета и теплой улыбкой.

— Лиам, — сказала она. — Упрям, как обычно.

Он поднял бровь.

— Я учился у лучших, мама.

Женщина улыбнулась, огоньки в ее глазах осветили ночь.

— Это чистая правда, если конечно ты говоришь о своем отце. Шторм разрастается, а она там совсем одна. Неужели ты все так и оставишь?

— Так будет лучше для нас обоих. Она не одна из нас.

— Лиам, когда ты будешь готов, загляни в ее сердце, и в свое. Поверь тому, что ты там увидишь. — Она вздохнула, отлично зная, что сын как всегда сделает все по-своему. — Я передам от тебя привет твоему отцу.

— Конечно. Я люблю вас.

— Я знаю. Скорее возвращайся домой, Лиам из рода Донованов. Мы скучаем по тебе.

Как только отражение исчезло, небо разорвала яркая молния, похожая на копье, воткнутое в землю. Лиам понимал, что это отец соглашается со словами своей жены.

— Ну, хорошо. Черт побери. Я посмотрю как она там одна.

Он повернулся, сосредоточится на холодном очаге и одним движением руки зажег огонь там, где не было ни дров, ни искр.

— Сверкают молнии и гром грохочет.

Что женщина одна там делать хочет?

Остынет пламя и растает мрак,

Позволь увидеть мне, да будет так.

Он сунул руки в карманы и посмотрел на успокоившееся пламя. В холодном золотом свете задвигались тени и открыли ему картину.

Он увидел, как Роуэн идет со свечей сквозь темноту, лицо бледное, глаза огромные. Она роется в кухонном шкафу и, как обычно, разговаривает сама с собой. И вздрагивает как пугливая лань при каждом ударе молнии.

Лиам разочарованно провел рукой по волосам, вынужденный признаться, что об этом он не подумал. Электричество отключилось, и теперь она была одна в темноте, напуганная до полусмерти. Неужели Белинда не рассказывала ей, как включить маленький генератор, где лежит фонарь или запасные светильники?

Видимо, нет.

Он ведь не может оставить ее, пока она там дрожит в темноте? Наверняка именно так и размышляла его кузина, подумалось ему с кислой улыбкой.

Он убедится, что у нее есть свет и тепло, и все. Он не станет задерживаться.

Он был не только магом, но и мужчиной. И обе эти части хотели ее слишком сильно, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Просто гроза. Это простая гроза, ничего страшного, — не переставала повторять Роуэн, пока зажигала свечи.

Она не боялась темноты. Почти. Но там было так темно, молнии появлялись совсем рядом с домиком, а окна дребезжали от громовых раскатов.

Если бы она не сидела на крыльце, погруженная в мечты, пока разрасталась гроза, то успела бы зажечь камин. Тогда ей было бы светло и тепло, а свечи даже создавали бы уют. По крайней мере, она бы постаралась убедить себя в этом.

А теперь электричество отключилось, телефоны не работают, а ее домик находится, по всей видимости, в самом центре грозы.

Здесь есть свечи, говорила она себе. Десятки свечей — белых, и синих, красных и зеленых. Кажется, Белинда скупила целый магазин свечей. Некоторые были очень красивыми, с начерченными на них необычными символами, поэтому она не стала их зажигать. И так уже горели не меньше пяти десятков огоньков, давая достаточно света, а чудесные ароматы успокаивали нервы.

— Хорошо. Все отлично. — Она поставила еще одну свечу на стол перед собой и потерла замерзшие руки. — Теперь мне хватит света, чтобы разжечь камин. Потом я устроюсь на кушетке и пережду грозу. Все будет хорошо.

Но как только она уселась перед очагом и начала укладывать поленья, ветер взвыл, дверь распахнулась со звуком пистолетного выстрела, и половина свечей на столе тут же погасла.

Она вскочила на ноги, повернулась и закричала.

Лиам стоял в нескольких шагах от нее, ветер раздувал его волосы, а в глазах отражалось пламя свечей. Поленья вывалились из ее рук, и, сдавленно вскрикнув, Роуэн плюхнулась в кресло.

— Кажется, я снова тебя напугал, — сказал он своим тихим красивым голосом. — Прости.