Дж. Уорд - Зависть

На секунду ей было все равно. Она была слишком потрясена собственным инстинктом накопления и не могла осознать важность того факта, что офицер скоро вернется и ей придется либо заразить его, либо убить… ни на то, ни на другое у нее не было сил.

Но она должна взять себя в руки.

Заставив себя думать, Девина призвала образ своего терапевта, представив ту пухленькую, полностью реализовавшую себя защитницу природы с наступившей менопаузой, которая не только могла ответить на любой вопрос… но и вроде бы понимала, о чем, черт возьми, она говорит.

«Девина, тревога не связана с вещами. Она касается твоего места в этом мире… Ты должна помнить, что не нуждаешься в вещах, чтобы оправдать свое существование, почувствовать себя в безопасности».

Более того, если она не вытрет сопли и не подкинет сережку, то еще сильнее подвергнет риску высшие цели.

Однажды ты уже проиграла, напомнила она себе.

Два глубоких вдоха… и еще один. Затем она посмотрела на свою руку и вернула на место образ молодой, свежей кожи. От требуемой концентрации заболела голова, и боль не исчезла, когда Девина вновь стала той, кем не являлась на самом деле, но на то, чтобы позаботиться о пульсирующих висках, уже не было времени. Поднявшись на ноги, которые стояли так же прочно, как и трубочки для содовой, она, покачиваясь, подошла к коробке. Приподняв уголок ткани, Девина положила сережку в виде голубки и скользнула на место, куда посадил ее офицер.

Как раз вовремя.

— Держи, выпей это.

Она взглянула на парня. Судя по его лицу, уловка с Бритни все еще работала: одно о людях можно было сказать со стопроцентной уверенностью — увидев ее истинное обличие, они перепугаются до смерти.

— Спасибо, — сказала она хрипло, протянув… руку с нарощенными розовыми ноготками. Но как долго продержится эта иллюзия?

Она выпила холодную воду, смяла бумажный стакан и выбросила его в мусорное ведро под столом.

— Пожалуйста… не мог бы ты помочь мне выйти отсюда? Прямо сейчас?

— Безусловно.

Он поднял ее со стула, обернув на удивление сильную руку вокруг ее талии и приняв на себя большую часть ее веса.

Обратно вдоль длинных рядов. Через закрытую дверь, благодаря тому пропуску. В коридор за ней.

Лифт стал благословением, даже если от спуска голова закружилась сильнее.

План, сказала она себе. Работай над планом. Это необходимая жертва, чтобы все вернулось на свои места.

Когда они вернулись в его офис, Гари усадил ее на один из пластмассовых стульев, стоявших рядом с его столом, и принес ей второй стакан воды, который помог еще немного прояснить голову.

Сосредоточившись на офицере, Девина решила, что не только позволит ему жить; она преподнесет ему небольшой подарок.

— Спасибо, — искренне сказала она ему.

— Не за что. Тебе есть на чем доехать до дома?

Девина не ответила, и наклонилась вперед. Мысленно потянувшись сквозь спертый воздух, она посмотрела ему прямо в глаза и забралась в мозг, прошлась по метафорическим коридорам его разума, рассматривая вещи на его личных полках.

Так же, как и с сережкой, она вложила знание, что он — Казанова, равных которому нет, парень, который вопреки своему скромному внешнему виду желаем женщинами и поэтому уверен и мужественен в их обществе.

Благодаря этому он, наконец, займется сексом. Потому что в отличие от мужчин, которые судят по внешности, женщинам больше нравится то, что скрывается у человека в голове.

А уверенность в себе была сексуальной чертой.

Девина ушла вскоре после этого, забрав с собой воспоминания о том, что они сделали и где были. А акт милосердия одновременно внушал отвращение и вызывал желание показать невыносимому Найджелу средний палец.

Так же, как монахиня с чистейшим сердцем иногда может выругаться, демон в очень редких случаях мог проявить сострадание.

Но из-за этого она чувствовала себя так, будто должна принять душ, дабы смыть с себя эту мерзость.

— Кажется, я в раю.

Рэйли скрыла улыбку, когда Век благоговейно уставился на кусок яблочного пирога, который поставила перед ним ее мама.

— Вы действительно приготовили его? — сказал он, подняв взгляд.

— С нуля, включая корж, — заявил ее отец. — И не только это. Она может рассчитать твои налоги с закрытыми глазами и с одной рукой, связанной за спиной.

— Кажется, я влюбился.

— Прости, она уже занята. — Получив свою порцию десерта, ее папа притянул к себе маму для мимолетного поцелуя. — Верно?

— Верно. — Ответ был произнесен у его рта. Рэйли передала кворту ванильного мороженого Веку. — С мороженым?

— Еще как.

Выяснилось, что Детектив ДелВеччио оказался славным едоком. Он съел вторую порцию Vitello Saltimbocca [96] Итальянское мясное блюдо. и Linguine con Pomodoro [97] Лингуинис жареными помидорами. Лингуини — вид итальянской пасты, длинная, плоская и узкая лапша. . Не был любителем салатов, что не стало сюрпризом. И казалось, что десерт тоже будет поглощен в двойном размере.

Хотя способность смаковать кухню ее матери — не единственное, чем впечатлилась Рэйли: Век не сдавал позиций ее отцу. В шутливой и уважительной форме дал понять, что он далеко не простак, хотя Том Рэйли славился запугиванием до полусмерти избранных чиновников. Каков результат?

— И, да, Век, я согласен с тобой, — заявил ее отец. — Многое в системе нужно менять. Сложно балансировать между уголовным преследованием и травлей… особенно среди определенных расовых и этнических групп. А также социально-экономических.

Ага, ее напарник заслужил всецелое одобрение.

Разговор зашел о профилировании в правоохранительных органах, и она, откинувшись на спинку стула, наблюдала за Веком. Таким расслабленным она его еще не видела.

И, блин, он такой красивый.

Полчаса и еще одну порцию пирога спустя, Век помог отнести тарелки к раковине и подсобил с сушкой. Потом настало время натянуть куртки и направиться к выходу.

— Спасибо, мам, — сказала она, обнимая женщину, которая всегда была рядом. — И папа.

Подойдя к отцу, София была вынуждена встать на носочки, чтобы обхватить его руками, вытягиваясь вверх и даже вполовину не обхватив его плечи.

— Я люблю тебя, — сказал он, крепко сжимая ее в объятиях. А потом прошептал на ухо, — Хороший у тебя парень.

Прежде чем она успела бросить он-на-самом-деле-не-мой, произошел обмен рукопожатиями, и они с Веком оказались за дверью.

Когда она задним ходом выезжала на улицу, они оба помахали, и потом все кончилось.

— Твои родители невероятны, — сказал Век, пока она увозила их прочь.

Вспышка гордости за свою семью заставила ее улыбнуться:

— Да.

— Если не возражаешь, я спрошу…

Когда он не повернулся, чтобы взглянуть на нее, и не закончил предложение, у Рэйли возникло предчувствие, что ответ был важен для него, но что он не станет настаивать на ее откровенности.