Дж. Уорд - Мой любовник

В отчаянии она сосредоточилась на том, что могла видеть сквозь частично приоткрытую дверь в ванную.

Оказалось, что ее спасли зубные щетки на мраморной столешнице. Пара стояла в серебряном стаканчике между двумя раковинами, выглядя как пара зануд, склонивших друг к другу головы, чтобы обменяться сплетнями. Она полагала, что обе щетки принадлежали Джону, потому что гости в этом доме не приветствовались.

Одна была синей. Другая — красной. Обе имели зеленые щетинки в центре, которые становились белыми, давая вам понять, что пришло время поменять щетку.

Мило. Обыденно. Скучно. Возможно, если бы у нее было немного больше всего этого, она бы не искала запасную дверь жизни. И не было бы кошмаров, которые превращали ее голосовые связки в мегафон.

Джон распрощался с Зи и вернулся к ней, оставив свой пистолет на прикроватном столике, скользнув под одеяло. Его теплое тело рядом с ней было твердым и гладким, и Хекс прильнула к нему с той легкостью, которая была присуща любовникам.

Именно то, чего у нее никогда ни с кем раньше не было.

Джон откинул голову так, чтобы она могла видеть его лицо, и произнес губами:

«Что это было?»

— Сон. Очень плохой сон. О том времени… — Она сделала глубокий вдох — Когда я была в той клинике.

Джон не стал давить, выспрашивая подробности. Вместо этого она только почувствовала, что он погладил ее по волосам.

В тишине, последовавшей за этим, она не собиралась разговаривать о прошлом… воспоминания — последнее, что ей нужно, когда отголоски ночного кошмара все еще заставляют ее вздрагивать от озноба. Но каким-то образом слова сформировались в ее горле, и она не смогла удержать их в себе.

— Я все сожгла, весь этот… объект — Ее сердце забилось быстрее, когда она вспомнила как это было, и по крайней мере, воспоминание казалось гораздо лучше ее снов. — Так странно… Я не уверена, что люди думали, что делают что-то неправильное — они относились ко мне, как к ценному животному из зоопарка, обеспечивая всем необходимым для моего выживания, пока исследовали и кололи, делая тест за тестом… вообще, большинство людей хорошо относилось ко мне. Но в группе был один хрен с садистскими наклонностями. — Она покачала головой. — Они держали меня месяц или два, пытаясь дать мне человеческой крови, чтобы сохранить жизнь, но по медицинским показателям могли видеть, что я становилась все слабее и слабее. Я оказалась на свободе, потому что один из них отпустил меня.

Джон перекатился на спину и подставил руки в луч света.

«Дерьмо, мне так жаль. Но я рад, что ты сожгла то место».

Она мысленно представила свое возвращение в клинику, где ее держали… и покрытые сажей последствия пожара.

— Да, я должна была сжечь это место. Я недолго пробыла на свободе, когда вернулась и сделала это… но я до сих пор не могу спать из-за кошмаров. Я подожгла этот объект, когда они покинули его на дневной перерыв. Правда, — она подняла указательный палец вверх, — там была одна довольно неприятная смерть. Но сукин сын получил по заслугам. Я — девушка, придерживающаяся принципа: око за око.

Руки Джона появились снова, чтобы показать:

«Это довольно очевидно… и совсем не так уж плохо».

«При условии, что это не был Лэш», подумала она.

— Не возражаешь, если я кое-что спрошу? — Когда он пожал плечами, она прошептала: — В ночь, когда ты вывел меня в город… ты возвращался в какое-нибудь из тех мест раньше?

«На самом деле нет». — Джон покачал головой. «Мне не нравится возвращаться в прошлое. Я предпочитаю двигаться дальше».

— Как я тебе завидую. Что до меня, то кажется, я никогда не смогу освободиться от прошлого.

И дело касалось не только той дерьмовой клиники или кошмара о «любовном гнездышке» Лэша. По какой-то причине, тот факт, что она никуда не вписывалась — ни в семью, в которой она выросла, ни в большое вампирское сообщество, ни даже в симпатское — резонировал в ней, определял ее, даже когда она сознательно об этом не думала. Чтобы не зацикливаться на своей неустроенности, она выработала и применяла свою систему защитных мер, но все, к чему это привело — это ее работа наемным убийцей. Что по меньшей мере, трагично.

Тут она подумала о времени, проведенном с Джоном… и слегка пересмотрела удручающую арифметику. Это ощущалось таким правильным: она рядом с ним, их тела вместе, невероятно полное единение. Хотя то, что всё происходило параллелью ее работе убийцы по найму — в конечном итоге нездоровая вещь для всех участников. Черт, стоит хотя бы посмотреть на то, что только что произошло. Она проснулась с криком и Джон был единственным, кто вооружился и был готов дать отпор… пока она играла бедную, напуганную женщину с простыней, прижатой к колотящемуся от испуга сердцу.

Это была не она. Просто не она.

И Боже, то, что она так легко опустилась до роли того, кого нужно защищать… это пугало ее больше, чем сны, заставляющие ее надрывать глотку. Если жизнь ее чему-то и научила, то это тому, что лучше всего заботу о себе сделать собственным делом. Последнее, что она хотела в этом мире — это стать трусихой и положиться на кого-нибудь, даже если этот кто-то — честный, достойный и добрый, как Джон.

Хотя… черт, секс был хорош. Казался основательным и немного грубым, но это было настолько правильно.

Когда они вернулись сюда после их небольшого тет-а-тет в туннеле, они даже не включили свет. Не было времени — одежда прочь, на кровать, безудержный секс. Она закончила тем, что отрубилась, и чуть позже, Джон должно быть, встал, чтобы воспользоваться туалетом и оставил свет включенным. Вероятно, чтобы удостовериться, что она не почувствует себя потерянной, если проснется.

Потому что он был таким мужчиной.

Послышался щелчок с последующим жужжанием, и стальные жалюзи начали подниматься на ночь, открывая темное небо, милосердно обрывая ее мысли.

Она ненавидела размышления. Никогда не приходила к решению, и от этого ей становилось лишь хуже.

— Горячая вода взывает к нам, — сказала она, вынуждая свое тело принять вертикальное положение. Восхитительная боль в мышцах и костях заставила ее захотеть проспать несколько дней в этой большой кровати рядом с Джоном. Возможно, недель. Но не такой была их судьба.

Она наклонилась и глянула в его скрытое тенью лицо. После того, как она прошлась по его красивым чертам лица взглядом, Хекс протянула руку и ласково погладила по его щеке.

«Я люблю тебя», произнесла она губами в темноту.

— Пора, — хрипло сказала она.

Поцелуй, которым она одарила его, был своего рода прощальным — в конце концов, возможно уже сегодня ночью они, наконец, доберутся до Лэша, и это будет означать конец моментам, подобным этому.

Внезапно, Джон схватил ее за предплечья, его брови нахмурились, но затем, словно прочитав ее мысли и зная слишком хорошо о сведении счетов, он отпустил ее.