Дж. Уорд - Мой любовник

Блэй увернулся и в замешательстве прошагал обратно в спальню.

— Извини. — Затянувшаяся пауза. — Его здесь нет.

«М-да».

Куин наклонился в сторону и повернул свое лицо, свое красивое лицо, к Блэю. Когда парень выровнялся, Блэй отвел глаза, словно был вынужден это сделать.

— Ты больше не смотришь на меня.

«Нет, не смотрю». — Да, это так.

Отчаянно пытаясь уйти от этого сине-зеленого взгляда, чтобы не раскиснуть, он подошел к полотенцу. Скомкав его, он бросил его в корзину для грязного белья и чтоб тебя, если бы это хоть немного помогло.

Тем более, после того как представил как врывается своей головкой в эту узкую дырочку.

Блэй был спокоен, когда обернулся. Даже встретившись с этими глазами.

— Я собираюсь спуститься пообедать.

Он чувствовал гордость за себя, когда шел…

Рука Куина взметнулась и схватила его за локоть, останавливая.

— У нас проблема. Между мной и тобой.

— Да. — Не вопрос. Потому что это был разговор, в котором он не нуждался в одобрении.

— Да что, черт возьми, с тобой не так?

Блэй моргнул. «Что со мной не так? Это не он был тем, кто трахает все, что движется во все дыры».

Нет. Он был жалким идиотом, который сох по своему лучшему другу. Который послал его на все четыре стороны. Любая близость с цыпочкой и он был вынужден вытаскивать платочек Клинекс из своего рукава и утирать свои слезы.

К сожалению, вспышка гнева быстро исчезла, оставив его опустошенным.

— Ничего. Со мной все в порядке.

— Вранье.

Хорошо. Ладно. Это было нечестно. У них уже был подобный разговор и Куин может и был шлюхой, но память парня была в совершенно исправном состоянии.

— Куин… — Блэй провел рукой по своим волосам.

В его мозгу всплыли строчки гребаной песни Бонни Райтт[31], где ее глубокий голос напевал… «Я не могу заставить тебя любить меня, если ты не хочешь… Ты не можешь заставить свое сердце почувствовать что-то, если ты не хочешь…» Блэй рассмеялся.

— Что смешного?

— Можно ли быть кастрированным, сам того не ведая?

Теперь пришлось моргнуть Куину.

— Нет, если только ты не вдрызг пьян.

— Что ж, я трезвый. Вдрызг трезвый. Как обычно. — И на этой ноте, возможно, ему нужно было вырвать страницу из книги Джона и начать утирать нюни. — Я думал, что смогу изменить эту ситуацию. Прости…

— Блэй…

— Нет. Не смей называть меня Блэем таким тоном, — ткнул он пальцем в лицо своему лучшему другу. — Просто продолжай в том же духе. Это у тебя получается лучше всего. Оставь меня в покое.

Блэй вышел. В его голове была путаница, но ноги, слава Богу, держали его.

Направляясь к парадной лестнице через коридор со статуями, он проходил мимо греко-рисмких шедевров, поглядывая на мужские тела. На самом деле, на всех них ему представлялась голова Куина.

— Тебе не нужно ничего менять. — Куин был у него на хвосте, слова звучали тихо.

Блэй дошел до лестницы и посмотрел вниз. Представшее перед ним сверкающее фойе было словно открытый подарок, с твоим телом, входящим в него, с каждым пройденным шагом, заключая тебя в визуальное объятие цвета и золота.

«Идеальное место для спаривания», так, просто пришло ему в голову.

— Блэй. Пойдем. Ничего не изменилось.

Он обернулся. Куин насупил свои проколотые брови, взгляд был свирепым. Ясно, что парню хотелось продолжить разговор, но с Блэя хватит.

Он начал спускаться вниз, ускоряясь.

И не было неожиданностью, когда Куин пристал к нему с разговором.

— Что черт возьми это значит?

О, ну конечно, им обязательно это делать на виду у всей толпы в столовой. Куину было насрать на зрителей, но Блэй не находил в этом ничего привлекательного.

Он сделал два шага назад, пока не столкнулся с ним лицом к лицу.

— Как ее имя?

Куин отскочил.

— Извини?

— Имя администраторши.

— Какой администраторши?

— Прошлая ночь. В тату-салоне.

Куин закатил глаза.

— Ох, да ладно тебе…

— Ее имя.

— Боже, да понятия не имею. — Куин поднял ладони, универсальный язык на все случаи жизни. — Какое это имеет значение?

Блэй открыл рот, чтобы объяснить Куину, что наблюдать за ничего не значащим для него, было пыткой ему. Но в то же время он знал, что это прозвучало бы глупо.

Вместо ответа, он полез в свой карман, достал пачку Данхилл и вынул одну сигарету, и, зажав ее во рту, он прикурил ее, глядя в эти разноцветные глаза.

— Ненавижу, когда ты куришь, — пробормотал Куин.

— Смирись с этим, — ответил Блэй, развернулся и направился вниз.

— Джон, ты куда?

Спустившись в прачечную за домом, Джон замер с рукой на одной из дверей, ведших в гараж. «Твою мать… дом настолько огромный, что можно было бы покинуть его и без зрителей, но нет же… кругом глаза, голоса… повсюду».

В этом плане, особняк больше напоминал приют.

Он развернулся и столкнулся нос к носу с Зейдистом. В одной руке Брат держал салфетку, а в другой детскую бутылочку. Определенно он только что встал из-за обеденного стола и пришел сюда через кухню. И боже, только подумайте… следующим человеком, вошедшим через дверь оказался — Куин, с не до конца обглоданной ножкой индейки в руках, словно это была его единственная пища на следующие десять часов.

Появление Блэя обернулось в сраное собрание.

Зи кивнул на руку Джона, сжимавшую дверную ручку, каким-то образом умудряясь при этом выглядеть как серийный убийца, несмотря на детские причиндалы в его руках. Вероятно, это все его шрам на лице. Или скорее его горящие черные глаза.

— Я задал тебе вопрос, приятель.

«Выношу гребаный мусор».

— Где твоя резиновая горничная?

Куин быстро прикончил свой ужин, затем демонстративно подошел к мусорным бакам, чтобы выбросить косточку.

— Да, Джон. Что ты нам скажешь.

«Нет, мать твою — ничего».

«Я сваливаю», показал он жестами.

Зи наклонился вперед и положил ладонь на дверную панель, развивая салфеткой словно флажком.

— Ты выходишь с каждым разом все раньше. Джон, ты переходишь всякие границы. Я запрещаю тебе уходить так рано. Хочешь сгореть дотла? P.S. если ты еще раз вздумаешь уйти без своей личной охраны, Роф использует твое лицо в качестве молотка, усек?

— Христос гребаный Иисус, Джон, — произнес Куин, скривив лицо, словно кто-то отдраил ванную комнату его простынями. — Я никогда тебя не останавливал. Ни разу. И так ты мне отплачиваешь?

Джон уставился куда-то влево от Зи. Возник соблазн напомнить Брату, как он сам искал Бэллу, но нашел это гребаное дерьмо дикой и самой безумной вещью. Кроме того идея о похищении шеллан была как красная тряпка для быка и Джон уже рыл копытом землю из-за женщины. Двое — это уже перебор.

Голос Зи понизился:

— Что происходит, Джон?

Он оставался молчаливым.