Дж. Уорд - Мой любовник

Джон был в отключке.

По другую его сторону Куин с Herradura, бутылкой Seleccion Suprema[41] на сгибе его локтя, и хрустальным стаканом, наполненным изысканной текилой, недавно ставшей его предпочтительным напитком.

Боже, представив себя потягивающим это, Блэй задумался о необходимости смены своего собственного напитка. Пиво вдруг показалось нелепым недоразумением.

— Как он? — тихо спросил Блэй.

Куин сделал глоток и сказал:

— Довольно дерьмово. Я позвал Лейлу. Ему необходимо покормиться.

Блэй подобрался к кровати. Глаза Джона были не совсем плотно прикрыты, с бровями, настолько сдвинутыми друг на друга, что казалось, будто во сне он пытался сформулировать закон физики. Его лицо было чрезмерно бледным, волосы напротив, казались более темными, а дыхание слишком поверхностным. Он был раздет, и большая часть лессеровской крови была смыта.

—Текилы? — спросил Куин.

Не глядя, Блэй протянул парню руку, все еще сосредоточенный на приятеле. То, что коснулось его ладони, было всего лишь стаканом, а не бутылкой, но ему было плевать, и он выпил его содержимое залпом.

Ну, по крайней мере, теперь ему понятно, почему Куин запал на это пойло.

Вернув стакан, и скрестив руки на груди, он прислушался к тихому, булькающему звуку наливания выпивки. По какой-то причине, чистый, завораживающий звук соприкосновения этой дорогой выпивки с хрусталем, его успокаивал.

— Поверить не могу, что он кричал, — пробормотал Блэй. — Я имею в виду могу…, просто не ожидал ничего подобного.

— Очевидно, ее удерживали в той комнате.

Глухим звуком Herradura была отставлена на прикроватный столик.

— И мы упустили ее.

— Он вообще говорил?

— Нет. Даже когда я втащил его под душ и вошел вместе с ним.

Ладно, Блэй мог обойтись без представления этого. Хорошо, что Джон шел другой дорогой…

Послышался тихий стук в дверь, а затем донесшийся запах корицы и специй. Блэй подошел к двери и впустил Лейлу, поклонившись ей в знак уважения.

— Чем я могу быть… — Избранная нахмурилась, посмотрев на кровать. — О, нет… он ранен?

Когда она подошла к Джону Мэтью, Блэй подумал: «Да, но в основном — это душевные раны».

— Спасибо, что пришла, — поблагодарил Куин, поднимаясь со своего кресла. Склонившись над Джоном, он нежно толкнул парня в плечо. — Эй, дружище, можешь на секунду проснуться.

Пробуждение Джона было похоже на борьбу с приливной волной, его голова поднималась медленно, веки трепетали так, словно на его физиономию прорвало дамбу.

— Время кормиться. — Не оглядываясь, Куин жестом подозвал Лейлу, протягивая ей свою руку. — Нам нужно, чтобы ты еще немного уделил нам внимания, а затем мы оставим тебя в покое.

Избранная остановилась… затем сделала шаг вперед. Она медленно приняла протянутую ладонь, скользнув своей кожей по коже Куина, ступая дальше с некой застенчивой красотой, вызывая у Блэя к ней жалость.

Судя по румянцу, внезапно вспыхнувшему не ее щеках, у него появилось ощущение, что она, возможно, как и все, вспыхнула из-за Куина.

— Джон… дружище? Давай же, ты нужен мне здесь.

Куин подтянул Лейлу, чтобы Избранная села на кровать и в то мгновение, когда она ласково посмотрела на Джона, вся ее забота направилась на него.

— Господин… — Ее голос был тихим и невероятно добрым, когда она задрала рукав своей одежды. — Ваше величество, поднимитесь и примите то, что я вам предлагаю. Воистину, вы нуждаетесь в этом.

Джон начал было качать головой, но Куин настоял.

— Хочешь отправиться за Лэшем? Похоже, что ты не в той форме. Ты не в состоянии даже поднять свою гребаную башку…, прошу прощения за эти слова Избранная. Тебе нужна сила… Ну же, Джон, не будь задницей.

Тут же посмотрев на Лейлу, Куин произнес одними губами: «Извини». И должно быть, она улыбнулась ему, потому что на мгновение, он склонил голову, словно был ею заворожен.

Или, возможно, она что-то ответила ему так же одними губами.

Должно быть так.

Конечно.

А затем они оба опустили головы, и Лейла охнула, когда клыки Джона глубоко впились ей в руку и он начал брать, предложенное ею. Явно удовлетворенный, Куин вернулся на свое насиженное место и по новой наполнил свой стакан. Отпив половину, он протянул стакан Блэю.

Лучшая идея века. Блэй устроился в кресле напротив с высокой спинкой и подголовником, подняв одну руку с подлокотника он сделал глубокий глоток затем еще один, прежде чем возвратил текилу.

Так они и сидели, разделяя напиток пока Джон питался от Лейлы… и иногда во время совместного процесса «употребления», Блэй замечал, что прикасался губами к тому же краю стакана, что и Куин.

Возможно, это все алкоголь. Возможно стакан. А может и тот факт, что с каждым вздохом Блэй чувствовал темный запах Куина…

Он знал, что должен уйти.

Он хотел поддержать Джона, но с каждой минутой все ближе и ближе… и ближе склонялся к Куину. И кстати, его рука, свисавшая со спинки его кресла, практически поглаживала эти густые темные волосы.

— Мне пора, — резко сказал он, ставя стакан и направляясь к двери.

— Ты в порядке? — спросил Куин.

— Ага. Спокойной ночи и позаботься о Лейле.

— Разве ты не должен кормиться? — потребовал Куин.

— Завтра.

Избранная промолвила что-то милое и приятное, но он даже не обернулся. Ну нет. Он не мог обернуться.

И умоляю, Боже, не дай ему столкнуться с кем-нибудь в коридоре.

Он не стал утруждаться и проверять насколько невежливо это выглядит, он только знал, что был возбужден… и это единственная вещь, которую, независимо от того насколько был учтив мужчина, не могла укрыться под жесткой кожей.

На Другой Стороне, Пэйн расхаживала по фонтану своей матери, создавая круги на поверхности водной глади, которые тут же терялись в потоке струящейся воды. Плеская ногами, задрав свое одеяние, она прислушалась к пению пестрых птиц, восседающих на белом дереве в стороне. Пичужки щебетали, порхая с ветки на ветку, поклевывая друг друга, распушив свои перья.

И как, им только в этом чертовом ограниченном пространстве удалось найти стоящее занятие — она ума не прилагала.

В святилище не существовало такого понятия, как течение времени, и все же ей хотелось иметь при себе какие-нибудь карманные часы или куранты, чтобы выяснить, насколько запаздывает Слепой Король. Каждый день после полудня они проводили спарринг.

Ну, после полудня для него. А для нее — застрявшей на Этой Стороне — день оставался неизменным.

Она задавалась вопросом, сколько же именно прошло с тех пор, как мать вывела ее из глубокой заморозки, позволив немного свободы. Поди узнай. Регулярные появления Рофа начались около… пятнадцати раз назад, а возвращена к жизни она была, возможно… задолго до этого. Может, около шести месяцев?