Марта Акоста - Счастливый час в «Каса Дракула»

— Хватит!

Повернув голову к двери, я увидела взбешенного Себастьяна.

Удивившись его настырности, я хотела было сказать, чтобы он проваливал, убирался ко всем чертям, как вдруг в глубинах моей души зародилось странное сомнение. Я бы осталась с Освальдо навечно, но моя сущность по имени Милагро Де Лос Сантос, это чудо святых, приказало мне встать, схватить сумочку и уматывать, пока еще живы остатки воли и самообладания.

Оттолкнув Себастьяна в сторону, я помчалась по коридору. Я слышала, как мужчины орали друг на друга. Потом стены начали дрожать, а пол — колыхаться под ногами. Решив, что это землетрясение, я остановилась. Однако ни одна из картин не упала со стены, и ни один цветок не дрогнул в вазе.

Двери лифта были открыты. Я заползла в него и, нажав кнопку первого этажа, прислонилась к зеркальной стенке. У меня были окровавленные губы и совершенно безумные глаза. Оказалось, что некоторые пуговицы на моем платье расстегнуты, но мне до этого не было никакого дела. Когда двери лифта открылись, я буквально вывалилась в вестибюль. Там стоял рыжий официант, который и подхватил меня.

— Ты как, нормально?

— Нет, — ответила я, размышляя о том, как могло произойти такое чудовищное совпадение: откуда здесь, в вестибюле «Крофта», взялся этот чертов официант? Потом я задалась вопросом: как же Себастьян умудрился найти меня в номере Освальдо? И почему мы все оказались в «Крофте»? Неужели Кэтлин устроила здесь продолжение вечеринки? И я, что ли, тоже приехала сюда за этим? Мысли кишели в моем мозгу, скользкие, как угри. Я так и не смогла выбрать ни одну из версий, поэтому смысл происходящего по-прежнему оставался неясным.

— Давай-ка присядем здесь, — проговорил официант, помогая мне опуститься на огромный диван возле входных дверей. Диван был алым, как кровь Освальдо. Я провела большим пальцем по темной кожаной обивке и облизнула губы в поисках последней красной капельки. Официант ловко застегнул мое платье по самую шею.

— Посиди здесь, а я позабочусь о тебе. Мне нужно кое-что сделать. Сиди здесь, хорошо?

Я, кажется, кивнула, а может, моя голова просто упала на грудь.

— Я сейчас вернусь! — Он убежал и оставил меня одну.

Мне показалось, что я просидела там целую вечность (хотя очень может быть, что она длилась всего несколько секунд), а потому заставила себя встать и осторожно побрела к выходу. Мой любимый швейцар, высоченный негр средних лет, открыв передо мной тяжелую дверь, поинтересовался:

— Эй, малышка, у тебя все в порядке?

— Мне нужно такси. Пожалуйста, не говорите им, куда я уехала.

Он дунул в свисток, и желтое такси причалило к краю тротуара.

— У меня подруга в «Моем подвальчике», — сказала я швейцару. Ему пришлось ухватить меня за локоть и поддержать, потому что ноги мои подкашивались.

— В «Мой подвальчик», — наказал швейцар таксисту, — и присмотри, чтобы она зашла туда. — Я видела, как он достал из кармана купюру и сунул ее шоферу. — Проследи, чтобы она добралась туда в целости и сохранности, — с угрозой в голосе добавил он.

Этот швейцар всегда был добр ко мне, и сейчас я радовалась тому, что часто позволяла ему гладить мой зад. Переполненная благодарностью, я даже прижалась к нему грудью, когда он помогал мне сесть в машину.

— Вернешь в следующий раз, хорошо, малышка? — произнес он хрипло.

— Да, в следующий раз. Спасибо. — Я старалась говорить четко, даже несмотря на то, что собственный голос казался мне чужим и далеким.

Свет разноцветных неоновых вывесок дрожал у меня перед глазами, пока водитель маневрировал в потоке движения на заполненных людьми улицах. Трансвеститы казались мучительно красивыми, а воздух вокруг наркушников будто бы гудел от скорби. Таксист резко затормозил и рявкнул: «Двадцать долларов!», хотя мы проехали всего несколько кварталов и швейцар уже заплатил ему.

Я попыталась сфокусировать свое зрение на счетчике, но тщетно.

— Нет, это чересчур, — сказала я. Обшарив сумочку, я протянула шоферу несколько смятых купюр. Лучше удавиться, чем позволить какому-то таксисту обращаться с собой как с туристкой.

Я открыла дверь такси. Казалось, что внушительная черная входная дверь в клуб с маленькими пурпурными буковками, складывающимися в надпись «Мой подвальчик», находится невероятно далеко от края тротуара.

Потом откуда ни возьмись возник вышибала Ленни, который старательно пытался удержать меня в вертикальном положении.

— Какого черта…

— Мерседес, — вот все, что мне удалось произнести. Ленни перекинул меня через плечо, как мешок с картошкой.

— С тобой не соскучишься, — проворчал он. Я решила счесть это за комплимент.

Я знала, что нахожусь в безопасности, поэтому мне было наплевать, сверкаю я трусами или нет. Пока Ленни тащил меня через задрипанный танцевальный зал к правой кулисе маленькой сцены, я успела обратить внимание на то, что народа в клубе не было — вечеринка либо еще не началась, либо уже закончилась. Когда мы продвигались по темному узкому коридору, обклеенному старыми плакатами и черно-белыми фотографиями музыкантов, моя голова то и дело стукалась о стену. Кажется, я даже разок ойкнула.

Ленни открыл ногой темно-зеленую дверь офиса и, осторожно проскользнув мимо коробок с принадлежностями для бара и документами, плюхнул меня на старый диван горчичного цвета, который даже своим видом вызывал зуд. До моего слуха донесся возглас Мерседес: «Милагро!» — после чего я закрыла глаза.

— Ее высадили из такси. Она наклюкалась, — куртуазно заметил Ленни.

— Нет, — возразила я, — под наркотой.

Я почувствовала, как теплый палец Мерседес приподнял мое веко.

— Что ты приняла?

Я напрасно помотала головой — мне стало еще хуже.

— Похоже, мне что-то подмешали. Пожалуйста, дайте мне поспать.

Мерседес убрала палец с моего века и вздохнула. Даже не глядя на нее, я могла сказать, как она выглядит: на ней толстовка, простенькие джинсы «Левис»; вьющиеся золотисто-каштановые волосы забраны назад и скреплены заколкой. Мерседес — высокая крупная девушка, унаследовавшая конституцию отца-шотландца и афро-кубинскую смуглость матери. Честная, веселая, трудолюбивая, бережливая, смелая и далекая от равнодушия и «крутости», Мерседес была самой классной девчонкой из всех, кого мне довелось повстречать.

— Если тебе что-то подмешали, нужно съездить в больницу, — веско произнесла она, пытаясь поднять меня с дивана.

Но я ужасно хотела спать и потому стала упираться:

— Не нужно ставить на уши Скотленд-Ярд, солнце мое. Дай мне покоя. Я в порядке.

По работе Мерседес приходилось сталкиваться с огромным количеством людей, перебравших алкоголя или наркотиков. Она набросила на меня одеяло и куда-то позвонила. Я старалась заснуть, но тут пришел какой-то мужик и начал меня доставать. Он нащупал пульс, взглянул на мои зрачки и стал задавать вопросы. Он посоветовал Мерседес регулярно давать мне воду и смотреть, чтобы я не захлебнулась рвотой; это было особенно противно, потому что меня ни разу в жизни не рвало.