Марта Акоста - Ночной полдник

Огромная цокольная кровать была застелена изысканным бельем цвета шампиньонов, а над камином висел огромный плоский телевизор. В ванной комнате, выложенной мексиканской плиткой, обнаружилась огромная ванна со ступенькой, куда могла уместиться целая компания.

В противоположной части коттеджа располагался просторный кабинет, в котором нашлось все необходимое для современного сценариста. На письменном столе красовались черная гранитная дощечка с моим именем и подарочная корзина.

Тут явился посыльный с моим багажом. Позабыв о проблемах с физическим контактом, я вручила ему чаевые.

Чарлз заметил потрясенное выражение на моем лице и, когда посыльный ушел, проговорил:

— Ой, вы забыли, что сервис уже оплачен, но не беспокойтесь, мы всегда благодарны за чаевые.

Когда он вручил мне ключ-карточку, я взяла его бережно, за краешек. Чарлз пожелал мне спокойной ночи, я заперла дверь и вздохнула с облегчением: здесь, в зоне, свободной от вампиров, я смогу поразмышлять и прийти в себя.

Я позвонила Скипу и продиктовала ему свой новый номер. Мы договорились встретиться на следующее утро. Потом я попробовала поймать Освальда, но он не ответил.

— Освальд, это я. Вот мой новый номер. Я знаю, что ты занят. У меня нет ничего срочного, просто я скучаю. — Мне было неприятно, что я кажусь такой бедной и несчастной.

Я позвонила на ранчо, и трубку снял Сэм.

— Привет, Сэм, я решила еще несколько дней побыть у Мерседес. — Я сообщила, что у меня новый номер, и продиктовала его. — Пожалуйста, никому не давай его, потому что сам знаешь — кругом полно психов.

— У меня нет привычки распространять личную информацию, — заметил Сэм, весь из себя юрист, прямо дальше некуда. — Сегодня Либби сказала «та-та»!

— Правда? Разве ей еще не рано говорить?

— Бабушка считает, что я все выдумал, но я думаю, что Либби — очень развитый ребенок. Это ведь заметно, верно?

Я согласилась, что малышка особенная. У меня даже сердце сжалось от мысли, что, пока не поправлюсь, я не смогу взять ее на руки. Я скучала по теплу ее тельца.

— Когда вернусь, попробую научить ее говорить «Милагро», — веселым голосом заявила я, будто бы только и делала, что ходила на вечеринки и покупала ленты для волос. — Сэм, ты представляешь, я тут столкнулась со своим однокашником, продюсером; и он хочет, чтобы я переписала сценарий.

— Отличные новости, юная леди. Пришли копию контракта, я взгляну на него, — проговорил Сэм. — Если там что-нибудь не так, я проконсультируюсь с коллегой, который знаком с правовыми вопросами в сфере индустрии развлечений.

— Никаких контрактов пока нет, но, поскольку сумма гонорара фиксированная, вряд ли возникнут какие-нибудь сложности.

Люди, у которых нет своего юриста, всегда так говорят, — возразил Сэм. — Когда появится что-нибудь в письменном виде, прежде чем подписывать, обязательно покажи мне, ладно?

Пообещав, что я так и сделаю, я спросила о других членах семейства. И подвела разговор к Гэбриелу.

— Я пыталась дозвониться Гэбриелу, но у него на автоответчике какое-то странное сообщение. Он случайно не у вас?

— Нет, — ответил Сэм отрывисто. — А зачем он тебе понадобился?

— Просто хотела посплетничать с ним о новой одежде и прочих вещах. Если он позвонит, скажи ему, что я безумно хочу все ему выложить.

Повесив трубку, я подумала, что в далеком и чокнутом вампирском мире все не слава богу.

Потом распаковала подарочную корзину, в которой лежали «парагонские» лосьоны и мыло. Съев немного фруктов из декоративной вазы, стоявшей на серванте, я быстро приняла душ и осмотрела собственное тело, пытаясь обнаружить внешние проявления тревожных изменений, которые происходили внутри.

Затем я скользнула на кровать, застеленную высококачественным бельем, и стала слушать ночные звуки. Мне не хватало Освальда в постели и собаки на коврике возле кровати. Вскоре приглушенные голоса отдыхающих стихли. До меня доносился только стрекот насекомых.

Мне ужасно хотелось к Освальду, я мечтала задать ему сотню вопросов и заставить ответить на каждый из них в мельчайших подробностях. Раньше я ничего не выспрашивала у него, потому что боялась показаться занудой. Мне хотелось, чтобы он сам все рассказал. Если бы члены семейства были честны со мной, я не оказалась бы здесь в таком странном состоянии, и за мной больше не бегали бы психи.

Я не могла себе представить, чтобы члены семейства стали кем-нибудь еще, помимо того, кем они были на самом деле, то есть вампирами.

А кто такая я?

Следующим утром Скип Тейлор опоздал на нашу встречу. Я ждала его в кабинете, знакомясь с планом сценария и делая резервную копию файла «Зубы острые».

Но время шло, и я в ужасе позвонила Мерседес.

— Мерседес, я была очень неправа. Тот грабитель был вовсе не из вашего района. Это человек Сайласа; он собирался напасть на Иэна.

— О чем ты?

Я кратко изложила ей события двух последних дней.

— Мне ужасно неприятно, что я опять звоню тебе со своими проблемами, просто… просто…

— Ладно, Мил. Для этого друзья и существуют.

— Но ты ведь никогда не делишься со мной своими проблемами.

— Да я постоянно тебе жалуюсь. Ты не замечаешь, потому что любишь слушать про клуб, — возразила она. — А что обо всем этом говорят твои друзья?

— Я не на ранчо. И превращаюсь в какое-то жутковатое, жаждущее крови существо. Парень, о котором я тебе рассказывала, — Скип Тейлор — предложил мне работу по переписыванию сценария, поэтому сейчас я нахожусь в «Парагоне» — источники, пансион, спа и курорт; это недалеко от Ла-Басуры.

— Вот в la basura ты и окажешься.

— Ха, ха и ха. Мои друзья думают, что я у тебя, но здесь мне спокойнее.

— Ты ничего не придумываешь?

— Нет. Когда я к кому-нибудь прикасаюсь, у меня действительно случаются такие вспышки — я вижу окровавленную плоть.

— Нет, я имею в виду работу, этот сценарий, — раздраженно возразила она. — Это же очень дорогой отель.

— И к тому же еще пансион. Нам с Горбуном из Нотр-Дама здесь как раз самое место. Это отличное убежище! Убежище! — Я взглянула на часы. — Продюсер страшно опаздывает на встречу.

— В Голливуде так демонстрируют свою значимость — заставляют людей ждать. А что сказал Гэбриел?

Я пояснила, что не смогла связаться с ним, и снова принялась описывать то, что происходит в моей голове:

— Ты когда-нибудь видела фильмы Дэвида Кроненберга? Очень похоже, только без всякого художественного наполнения.

— Когда ты так говоришь, мне с трудом верится в то, что все столь серьезно.

— Мерседес, если я перестану валять дурака, я начну рыдать и уже не смогу остановиться.

Она немного помолчала, а потом призналась: