Кристи Фихан - Темная симфония

Байрон опустился на землю, стараясь быть легким и невесомым, не желая оставлять следов. Разорванное, окровавленное телу мужчины свисало с веток дерева, как припрятанное про запас мясо. Луна осветила ствол, черный от крови. Марита лежала у основания дерева. Байрон склонился над ней, чтобы проверить, не ранена ли она. Она, казалось, дышала без труда. Пакет выпал из ее вялой руки, так что он положил его в карман своего пальто, не сомневаясь в правильности своего поступка.

Последнее в чем он нуждался, так это нести вниз с горы тело женщины и тратить время на ее истерику. Марита была способна ввести целое палаццо и весь близлежащий городок в полную панику. Байрон осмотрел жертву. Мужчина выглядел лет на тридцать. Он предполагал, что увидит: тяжелую смерть, практически разорванного диким животным и частично съеденного человека. Смерть произошла час или чуть раньше назад. Марита должно быть наступила в лужу крови, поскользнулась и упала еще в одну. Очевидно, страх оказался слишком силен для нее.

Кошка была близко, очень близко и почувствовала приближение хищника. Поэтому ушла прочь из этого места. Он, возможно, был бы в состоянии выследить ягуара, но не мог оставить Мариту приходить в себя посреди лужи крови. С едва заметным вздохом он поднял ее из грязи и начал вместе с ней спускаться вниз.

Марита почти сразу же зашевелилась, издавая стоны страха и презренного страдания. Байрон торопливо опустил ее на землю, отступил назад, чтобы дать ей пространство, и стал ждать. Пометавшись мгновение, она села прямо, взглянула на свою пропитанную кровью одежду и пронзительно завизжала. Байрон подождал, но она и не думала останавливаться. Ее глаза закатились, и она вновь начала терять сознание.

— Марита, — он проговорил ее имя резко, со скрытым принуждением. — Здесь, со мной, ты в безопасности. Ничто не сможет причинить тебе вреда.

Она часто заморгала, дико всплеснув руками.

— Вы видели это? Тело? Это было ужасно, — она вздрогнула. — Совершенно ужасно.

— Позвольте мне отвести вас домой, и мы сможем проинформировать власти, — он протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Марита повиновалась принуждению в его голосе, вкладывая свою руку в его.

— Что вы делали здесь, наверху, так далеко от палаццо, так поздно ночью? — тон его голоса был прекрасен, был безупречной гармонией, которая погружала ее в доверчивое состояние.

Она нахмурилась, вертясь как уж на сковородке и не желая говорить, однако не смогла сдержать признания.

— Я встречалась кое с кем. С мужчиной.

— С любовником?

— Да. Нет. Dio, вы не должны никому говорить. Вы не должны никому говорить, — она разразилась громкими рыданиями, ее крик достигал небес. Она ухватилась за сердце, слезы мешали ей видеть, поэтому она вновь села на землю и закрыла руками лицо.

Раздраженный, Байрон затуманил ее сознание и просто поднял ее, двигаясь по воздуху, чтобы преодолеть длинное расстояние до палаццо. С него было достаточно кричащей и плачущей женщины. Он хотел Антониетту. Хотел увидеть ее лицо, хотел прикоснуться к ней и узнать, что она ждет его, всеми клеточками тела стремясь увидеть его, как он хотел видеть ее.

Байрон решительно поставил Мариту на ноги у входа в палаццо, с его двойными дверями и мраморной лестницей. В это позднее время двери были надежно заперты, но он безжалостно воспользовался дверным молотком. Удерживая женщину прямо, он шепотом отдал команду, чтобы пробудить ее, при этом удостоверившись, что в ее голову надежно вложены воспоминания о долгом, быстром пути по горной тропинке.

Дверь открыла Хелена, которой хватило одного взгляда на Мариту, всю покрытую кровью, чтобы громко завизжать. Две девушки-служанки, собиравшиеся домой, подхватили ее крик, пока все палаццо, вплоть до сводчатых потолков, не зазвенело. Марита снова ударилась в слезы, причитая над покойником и над всеми в пределах слышимости. Она словно репей прилипла к Байрону, удерживая его пленником в центре разыгрывающейся драмы.

— Антониетта, Спутница жизни, спаси меня. Я больше не в силах выносить этих женщин и их истерики. Где ты?

Она была спокойна, как всегда.

— А где был ты, когда я проснулась, чтобы обнаружить свою постель пустой?

Байрон вздохнул. В доме воцарился ад кромешный. Хелена втащила Мариту через порог, говоря так быстро, что он едва понимал ее. На краткий миг он оказался свободен. Но Марита опять упала на пол? и он повел себя как подобает джентльмену, подхватив ее прежде, чем она ударилась головой о холодный мраморный пол.

— Я заслужил немного сочувствия.

— Что случилось?

— Марита обнаружила в роще мертвого человека.

— Мертвого человека? Как ужасно. Не удивительно, что она ведет себя так.

— Он был мертв уже некоторое время. Ей нет никакой надобности продолжать себя так вести. Тем более, она не видела его вырванного горла.

— Его горло было вырвано? Бедная Марита, не удивительно, что она так расстроена.

— «Расстроена» это не совсем то слово, которое выбрал бы я. А как насчет меня? Я чувствительный мужчина, но у тебя нет ни капли сочувствия к мои бедным нервам, когда она так кричит.

— Чувствительный? Ты побывал рядом с мертвым телом и никакой реакции?

— Антониетта, — нежно упрекнул он ее, когда она начала посмеиваться над ним.

— Это был Энрико? Его все еще не нашли.

Байрон не торопился отвечать. Антониеттой начал овладевать страх. Ему ни к чему было, чтобы она присоединилась к остальным женщинам с их истерикой и криками.

— Я не впадаю в истерику , — удар сердца. Второй. — Никогда .

Она была недалеко. Площадка перед дверью была заполнена женщинами, разговаривающими, плачущими и кричащими. Байрон подумал, что покроется потом, если его в скором времени никто не спасет. Марита тяжело прислонилась к нему, цепляясь обеими руками, которые дрожали.

— Антониетта, пошевеливайся! Я знаю, ты идешь так медленно, как это только возможно .

Ворвавшийся в холл Франко мгновенно увидел свою жену, покрытую кровью и повисшую на руках Байрона, который поддерживал ее. Не раздумывая, он метнулся к Байрону, набросившись на него с кулаками и чуть не ударив Мариту по голове, когда она возникла на его пути, отчаянно стараясь ухватиться за него.

— Достаточно, — сквозь стиснутые зубы отдал приказ Байрон. Его голос был невероятно низким, но его мощь и сила захлестнули комнату, их можно было ощутить вплоть до самих потолков. Покачнулись вазы. На стене дрогнули и замерли картины.

Все мгновенно замолчали. Никто не двинулся и не заговорил. Ветер пронесся по комнате, поднимаясь воплем протеста. В комнату вошла Антониетта, к ее ногам жался Кельт.