Элинор Одна Из Трёх - Мечта всей жизни!

Отвернувшись от переставшего представлять угрозу для жизнедеятельности создания, я кое-как поднялась на ноги, взглянула на мальчика, испуганным кроликом замершего в моих едва выдерживающих его тяжесть руках.

— Всё уже позади, малыш, не бойся, — насколько могла ласково проворковала-прохрипела я. Курить меньше надо, да ещё и наоралась до опупения. Короче, таким голосом только ворон пугать.

Ребёнок неуверенно кивнул, посверкивая на меня испуганными глазёнками.

— Ты как здесь оказался, чудушко? Деревенские бы на поляну не сунулись ни за какие коврижки. Кто ж тебя отпустил?

Мальчуган, жалобно шмыгнув носом, глянул из-за моего плеча на то, что осталось от его пленителя. И обмяк.

Вот только этого Элечке сейчас и не хватало! Резким движением сбросив с плеч порядком истрёпанную в сражениях этой долгой ночи куртку, я бережно уложила малыша сверху и энергично принялась осматривать-ощупывать ребёнка на предмет повреждений.

Если не ошибаюсь, самое страшное, что заработал мальчишка в схватке, были пара синяков не слишком угрожающего вида да кровоподтёк на скуле. Вот же ж изверг этот неопознаваемый! Как-то слишком гуманно я его упокоила.

Ну и в чём причина обморока?

Дура ты, Элька! Пацан напереживался сегодня на всю оставшуюся жизнь, а ты ещё чего-то там удивляешься.

Обласкав себя таким нехитрым образом, я осторожно завернула малыша в куртку, с трудом подняла на руки и заоглядывалась в поисках за последние пару часов ставшего родным и привычным транспорта.

Метлы я не обнаружила. Зато узрела быстро приближающуюся со стороны деревни толпу местных жителей, вооружённых дубьём, вилами, лопатами и прочим инвентарём явно сельхозпредназначения. Выглядела процессия грозно и смешно одновременно.

Кто во что одетые (явно впопыхах натянули, что под руку подвернулось. А подвернулось-то не всем удачно), судорожно сжимая в трясущихся руках импровизированное оружие, люди испуганно жались друг к другу, взбадриваясь воинственно-визгливыми выкриками и явно чем-то горячительным прямо из горла.

Возглавляла шествие встрёпанная простоволосая молодая женщина в ночнушке на босу ногу. Лицо её, раскрасневшееся от ветра и слёз, выражало крайнюю степень отчаяния на грани истерики, тело напряжено, ноги готовы в любую секунду сорваться на бег. В руках селянки трепыхался на ветру некий предмет одежды, опознанный мной как мальчуковая куртка из грубого некрашенного льна, вывалянная в грязи и местами порванная.

Увидев меня с прижатым к груди ребенком, женщина издала громкий переливчатый вопль и кинулась к нам, заметно оторвавшись от остальных селян. На лице её разыгралась такая буря эмоций, что я аж испугалась, как бы она не снесла нас к лешему от переизбытка чувств. Недолго думая, ваша покорная слуга шустро шмыгнула за ближайшее дерево. Опасливо выглядывая из-за толстенного ствола, я лихорадочно вспоминала, успели ли мы с наставницей дойти до заговоров от полоумных представительниц слабого пола, и прикидывала, удастся ли мне означенное заклинание вспомнить и воспроизвести.

Добежав до дерева, женщина резко затормозила и, не отрывая жадного взора от моей бессознательной ноши, попыталась обойти массивное препятствие. Я же быстро попятилась в противоположную от ненормальной сторону, продолжая использовать ствол как прикрытие.

— Мальчик! Мой мальчик! Сынок! — Селянка перебирала по стволу руками, пытаясь-таки добраться до уворачивающейся меня.

— Кто-нибудь уберите ненормальную, я психов бою-усь! — хрипло верещала я, внимательно следя за перемещениями странной крестьянки и стараясь, чтобы внушительный представитель местной флоры постоянно оказывался между нами. Селянка не сдавалась.

«Упорная» — уважительно подумала я, в очередной раз ускользнув от цепких пальцев, — «Её бы энергию, да на благо мидоррского общества…»

Мы продолжали выплясывать вокруг дерева, наматывая круг за кругом — женщина заливаясь слезами, я тихо бормоча заговор от лихих людей и все известные и частично известные ругательства до кучи. Вот чего она ко мне привязалась?! Мёдом им всем, что ли, намазано сегодня вокруг Элечкиной скромной персоны? Что ни жуть — то к моему берегу! Пялится ещё, понимаешь. И куда пялится? Мельком глянула на мальчугана… И тут до вашей покорной слуги, наконец, дошло.

— Это ваш сын, уважаемая? — застыв, наконец, на месте и опасливо высунув голову из-за дерева, вопросила я. Нет, блин, Элли, её великий предок Кирдык Безумный! Отсюда склонность распространилась на весь род… Нет, ну как до жирафа мысля добиралась, ей-Богу!

— Да-да… Малыш мой! Что с ним? Он ранен? Мёртв?! — нервно заламывая руки, вновь запричитала женщина.

— Типун Вам на язык, гражданочка! — ритуальный плевок через левое плечо. — Жив-здоров и относительно невредим, можете не сомневаться. Успокойтесь, милая, он просто без сознания — слишком много впечатлений за одну ночь.

Женщина энергично приблизилась к переставшей уворачиваться мне и попыталась выхватить ребёнка.

— Да осторожнее, мамаша, вы-таки добьёте своё чадо, если не умерите пыл!

Селянка замерла на мгновение, постаралась взять себя в руки и уже спокойнее протянула длани ладонями вверх. Я молча передала ей мальчугана и принялась осматриваться, пытаясь вспомнить, с какой же стороны мы с тварью так ретиво прискакали.

Вдалеке я заметила мелькающие силуэты на фоне разгорающихся костров и, оставив чадо на попечение матери, бодро двинулась в том направлении. Почему именно туда? Да просто, логически рассуждая, пришла к выводу, что только полные идиоты будут жечь костры неподалёку от места столь грандиозного побоища, привлекая к себе нездоровое внимание всей оставшейся в округе нечисти — хотя, конечно, вряд ли тут из нечистиков кто-то ещё остался. А коли речь о ненормальных, значит наши, по крайней мере Морка, уж точно там!

За моей спиной крестьяне наконец добрались до своей рыдающей односельчанки и окружили хлопочущую над дитём женщину плотным кольцом, потрясая дубьём и возбуждённо переговариваясь.

Дойдя до разорённого лагеря, я принялась глазами выискивать своих спутников, попутно с интересом разглядывая неожиданных союзников в произошедшей битве. Ими оказались молодые мужчины, как на подбор рослые и длинноволосые, в тёмных потёртых штанах, заправленных в высокие сапоги из нетопыриной кожи — насмотрелась на такую обувку, неизменный атрибут Корисова облачения — и кожаных же куртках. Хмурые и сосредоточенные, воины суетились вокруг: одни подбирали раскиданные по всему периметру поляны вещи, другие сноровисто перевязывали раненых. Несколько человек привели в поводу каким-то чудом уцелевших коней — везучие лошадки.