Дэви Дэви - Дети надежды

В этом сериале у Эгмора был лучший друг и помощник, этакий тихоня и отличник, вроде меня. Его звали Тай. И я с самого начала был уверен, что они — пара. В сериале об этом, вроде, и не говорилось ничего, просто друзья — и всё. Эгмор даже в нескольких сериях с девчонками целовался… неужели у них там, в Торговом Союзе столько девчонок?.. и они даже воюют, дерутся, как мужчины, — офигеть!.. Ладно, я все эти поцелуи, всех этих девчонок всерьез не воспринимал — понятное дело, кто ж откажется девушку поцеловать, если есть возможность. Но я-то знал, что по-настоящему у Звездного Охотника только с Таем. Ведь они всё время вместе, и всё у них общее — беды, радости, опасности — всё на двоих делят. Конечно, у них любовь, как может быть иначе?!

Я мечтал тогда, что встречу когда-нибудь своего Эгмора, и будет у нас жизнь, полная приключений, мы всё время будем вместе и никогда не расстанемся.

А потом у родителей неприятности начались… Не до сериалов стало и не до мечтаний.

Тебя я увидел сразу же, как только аэрокар с новичками приземлился. Вылезаем мы, оглядываемся — туман вокруг был — и тут ты из тумана выходишь… Ты своё отделение тогда вел куда-то… Как шел, как держался, как смотрел — меня словно по башке ударило: вот он, мой Звездный Охотник! А ты только взглядом равнодушным скользнул. Не заметил меня. Понятно, там и замечать нечего было, нет во мне ничего особенного…

Зато, уж потом обратил внимание, когда я в тот же день в коридоре на тебя налетел. Мне форму выдали, принадлежности там всякие «для личной гигиены», и я со всем этим добром в казарму направлялся. А ты мне навстречу шел. Я задумался о чем-то своем… я раньше, когда в задумчивость впадал, таким рассеянным становился, неуклюжим… Вот и умудрился в широком коридоре в тебя врезаться. Вещички, что мне выдали, все рассыпались по полу, а ты, ругаясь, стал помогать мне их собирать. Спросил, в какое отделение меня определили, выяснилось, что в твое… У меня от счастья аж дух захватило! Ты же, напротив, вздохнул этак горестно, и во взгляде открыто читалось: «Навязали на мою голову дурачка и растяпу!»

В тот момент я себе мысленно поклялся: ты больше никогда не пожалеешь, что я в твоей команде. В лепешку расшибусь, но обузой тебе не стану. Нет, я буду стараться изо всех сил, чтобы стать полезным и нужным тебе, чтобы ты оценил меня, зауважал.

Поначалу неважно у меня получалось. Да ты и сам помнишь… Ты не ругался тогда, помогал, не забывал похвалить, когда что-то получалось как надо. Мой лучший на свете командир…

Тот раз, когда я автомат утопил… Я сам бы умер, если б не достал его. Я не боялся, что заставят нырять в холодную воду, что мне наказание! Я в отчаянии был из-за того, что тебя подвел, своего Звездного Охотника. Вот и пообещал Крюку, сразу, не раздумывая. Потом, конечно, противно стало… с кем-то другим, не с тобой… Но… не было бы счастья, да несчастье помогло. Всё-таки, ты стал у меня первым. Да, ты, а не Крюк. Неважно, кто меня трахал, — я был с тобой, отдавался тебе. Это твои руки обнимали меня, твое дыхание обжигало затылок… И ты тоже был со мной, я чувствовал это, чувствовал, что мы даже кончили почти одновременно… Я решил тогда: мне нужно только быть ближе к тебе, быть рядом, а дальше… Я обязательно придумаю, как обойти эти дурацкие правила, не позволяющие командиру с подчиненным… Я же умница — сам мне всё время это твердишь.

Помнишь ту игру? Знаю, помнишь. И победу нашу на последних минутах… Ты, конечно, не догадываешься, что я, как дрянь последняя, радовался, когда Дикарь из игры выбыл. Ещё бы, это же мой звездный час, мой счастливый случай! Чтобы занять, наконец, место подле тебя. И всё вышло, как задумано. Кроме сущей мелочи… Я помог тебе выиграть, а потом увидел вас с Тито в душе — вы дверь не закрыли…

Я не знаю, как объяснить, но в тот проклятый день я понял, что Звездный Охотник и его верный помощник никогда не станут парой… не будем мы с тобой вместе по-настоящему. То есть, я у тебя буду всегда, а ты… Не интересно тебе, наверное, то, что и так твоё. А может, дело в чем-то другом, может, тебе нужен такой, как Тито, — сильный, непокорный… Ты на него так смотрел тогда, словно вы одни на всем белом свете. На друга и верного помощника ты так не посмотришь, можно сколько угодно из кожи вон лезть… Я завидовал Тито, представляешь? Даже когда он кровью исходил, там, на плацу, в твоих смертельных объятьях. Если бы мне хоть часть его места в твоих мыслях занять, хоть вполовину столько значить для тебя!

Но моё место определилось уже — тот, кто всегда рядом, на кого можно положиться. Ты, пожалуй, даже дорожишь мной, как хорошим надежным оружием…

Мне приходило иногда в голову подлезть к тебе в постель, когда ты пьяный, чтоб хоть так урвать своё, желанное. Но я никогда этого не сделаю. Не только потому, что так совсем тебя потеряю, но, главное, — награда будет фальшивой. Несколько минут удовольствия, полученные обманом, когда тебе всё равно, с кем, — это не то, что мне нужно, ни радости в этом, ни счастья…

Но, если уж не судьба, и Звездный Охотник так никогда и не полюбит своего Тая… Тогда буду верным другом, смышленым помощником, надежным оружием — чем прикажешь, тем и буду.

Ты позвонил поздно вечером, сказал, что закончил работать, и будешь у меня через пятнадцать минут.

Ты всегда точен. Это значит, что у меня есть ровно пятнадцать минут, чтобы причесаться, как тебе нравится, одеться, как тебе нравится, натереть себя ароматическими маслами, запах которых тебе особенно по вкусу… Через пятнадцать минут… Всё будет так, как ты хочешь.

Нет, ты никогда от меня не требовал, но я же знаю… все твои пристрастия…

Ты любишь окружать себя красивыми вещами, и я — одна из них. Это моё место в твоей жизни. О, я не страдаю от такой роли, напротив, я горжусь. Особой гордостью жителя Флорес…

С раннего детства, как только мои родители выяснили, что у меня нет ни одного выдающегося таланта, мне внушалась мысль о том, что я должен найти покровителя.

— Ты неплохо танцуешь, мой милый крошка, но этого мало, чтобы заработать на хорошую жизнь, — сетовала мама.

— У тебя привлекательная внешность, детка, и ты должен научиться её использовать, — вторил папа.

— Ты найдешь влиятельного человека, который будет заботиться о тебе, дарить дорогие подарки, — хоровое родительское пение.

Так и был решен вопрос о моей основной карьере. Даже танцы, которые я обожал, отошли на второй план.

Меня учили правильно подбирать наряды, косметику, украшения, духи, чтобы сделать внешность выразительнее, изысканнее. Учили быть раскованным, создавать непринужденную обстановку, веселить, развлекать. Я осваивал разные оттенки чувственности в голосе, движениях, постигал премудрости эротического массажа и изощренных сексуальных забав. Мне рассказывали, как правильно кокетничать, очаровывать, соблазнять…