Лара Эдриан - Полночное пробуждение

Тиган больше не мог выносить эту пытку.

Придерживая голову Элизы, он прижался губами к ее шее. Клыки легко вошли в мягкую плоть. Элиза вскрикнула, когда он сделал первый глоток, выгнулась, а затем затихла, ослабев от наслаждения.

Господи, она была такой сладкой! Ароматы вереска и розы наполнили его. Никогда раньше он не знал ничего более изысканного и утонченного, чем вкус Элизы. Ее кровь заструилась по его венам, согревая и освещая изнутри.

С каждым глотком сексуальное желание Тигана росло. Влечение к Элизе, которое он испытывал до этой минуты, не шло ни в какое сравнение с той страстью, что испепеляла его сейчас.

Он зарычал, желая эту женщину — его женщину, отныне и навсегда.

Нерасторжимо.

Тиган подтянул Элизу под себя и отдался чувствам.

Элиза могла лишь держаться за Тигана, когда он накрыл ее своим телом и заставил содрогнуться в очередном оргазме. В этот момент она ощутила его длинные клыки, глубоко вошедшие в ее плоть, — он завершил ритуал кровного единения.

В Тигане не осталось ни тени деликатности. Его несокрушимое самообладание пошатнулось. Элизу никогда ничто так сильно не возбуждало, как эта дикая страсть, охватившая Тигана с первыми глотками ее крови.

Он увлек ее в безграничную стихию наслаждения, они занимались любовью до изнеможения и остановились только тогда, когда полностью обессилели. Они лежали в объятиях друг друга, тяжело дыша. Тиган провел языком по ранкам на шее Элизы, закрывая их и запечатывая нежным поцелуем.

— Как ты? — спросил Тиган, гладя ее по голове.

— Мм… мм, — простонала Элиза, не в состоянии пошевелиться, но в то же время чувствуя себя наполненной живительной силой. — Отлично.

Действительно, ей никогда не было так хорошо. Хотя она обратила внимание, что Тиган промолчал, когда она призналась, что любит его. Пожалуй, немного поздно беспокоиться об этом, но сейчас, когда ее затмевающая разум страсть была удовлетворена, прежние страхи вернулись.

— Очень давно я не говорил этих слов, Элиза. Не думал, что когда-нибудь вновь их скажу.

— Не говори. — Элиза освободилась из его объятий, смутившись, что он через физический контакт считал ее мысли и эмоциональное состояние. — То, что здесь сейчас произошло, не повод, чтобы считать себя обязанным говорить мне приятные слова.

— Я не чувствую себя обязанным.

— Вот и хорошо. И не надо. Боюсь, что сейчас я не выдержу твоего милосердия.

Тиган взял Элизу за руку:

— Если я говорю тебе, что меня разозлил твой поцелуй с Райхеном и что я не хочу когда-нибудь снова увидеть, как ты целуешь другого мужчину, — это не значит, что я чувствую себя обязанным сказать тебе это.

Элиза, затаив дыхание, смотрела на Тигана. Его все еще пылающие глаза с вытянутыми зрачками пристально смотрели на нее. Когда он вновь заговорил, его голос звучал глухо и немного хрипло, кончики клыков поблескивали.

— Я не считаю себя обязанным говорить тебе приятные слова после того, что здесь произошло. И вовсе не поэтому я заявляю тебе, что ты не похожа ни на одну из женщин, которых я когда-либо знал. Я не был готов к встрече с тобой, Элиза… Не был готов подпустить тебя так близко.

Элиза перевела взгляд на их переплетенные пальцы. Крепкие руки Тигана, привыкшие к оружию, всегда очень осторожно и нежно прикасались к ней.

— И с моей стороны не станет проявлением милосердия, если я скажу, что очень надеюсь, что ты никогда не будешь желать другого мужчину так страстно, как меня. — Тиган усмехнулся. — Люблю ли я тебя? Да, черт возьми, люблю.

— Тиган… — прошептала Элиза, погладив его по щеке. Ранка у него на шее затянулась, она осторожно провела по красному Пятнышку пальцем, затем посмотрела Тигану в глаза. — Поцелуй меня еще раз.

Тиган вновь усмехнулся и обнял ее. Но не успел он прижаться к ней губами, как загудел телефон. Тиган со стоном оторвался от Элизы.

— Что случилось? — спросила она, когда он соскочил с кровати и вытащил из кармана брюк мобильник.

— Наш самолет в Бостон. Он вылетает сегодня ночью. — Тиган заговорил в трубку отрывисто и серьезно, мгновенно превратившись в хладнокровного воина: — Да. Хорошо. Аэропорт Тегель. Корпоративный терминал. Вылет через час.

Элиза соскользнула с постели и подошла к Тигану, обняла его и прижалась к его крепкому мускулистому телу. Легонько прикусила руку и улыбнулась, наблюдая, как мурашки побежали по его восхитительным дермаглифам. Она слышала, как он тихо зарычал и тоже улыбнулся, бросив на нее жадный взгляд.

— Лучше через два, — сказал Тиган в трубку. — Тут вопрос встал — решить надо.

Когда он повернулся, Элиза невольно опустила глаза: он действительно встал во всем своем великолепии. Она закусила губу в предвкушении. Тиган хлопнул крышкой телефона и, слегка прищурившись, посмотрел на нее.

Он отбросил мобильник и подхватил Элизу на руки.

Почти всю дорогу до Бостона они спали, Элиза, расслабленная и умиротворенная, устроилась в объятиях Тигана. Он сообщил ей, что Миньон, напавший на нее в доме Ирины Одольф, мертв. И еще, что он был не единственным, кто получил приказ от Марека убить ее. Элиза восприняла новость со свойственным ей спокойствием, но Тиган обнял ее еще крепче, словно пытаясь защитить.

Марек был опасным врагом, грозным воином, безжалостным в бою, зачастую неоправданно жестоким. Тиган очень хорошо знал старшего брата Лукана, он не раз доверял ему свою жизнь. Они сражались бок о бок в Старые времена, когда Род был молод и стычки с Отверженными происходили постоянно. Марек одним из первых вступил в ряды воинов, но всегда был себе на уме. Он спорил со своим младшим братом, который создал Орден. Лукан от природы являлся лидером, и Марек никак не мог с этим смириться. Он проявлял нетерпеливость и высокомерие, эти черты характера лишали его уважения, которого, как ему казалось, он заслуживал.

На протяжении шести столетий Марек позволял считать себя мертвым только для того, чтобы неожиданно появиться в Бостоне с очевидным намерением уничтожить Орден, а значит, он научился ждать благоприятного момента. Он продемонстрировал огромное терпение, скрываясь так долго, и Тиган понимал, что все это время Марек не сидел сложа руки. Он разработал план, который теперь последовательно и неуклонно приводил в действие. То, что имя Драгос неожиданно возникло из небытия и сплелось с таинственным посланием Одольфов, доказывало, что Марек задумал нечто, связанное с седой древностью.

Тиган открыл дневник и в который раз перечитал загадочные строки. Очевидно, они указывали на какое-то место, но какое? И что там находится?

«Там прячется он», — пробормотал Питер Одольф.

Тиган догадывался, что он имел в виду не Марека. Возможно, Драгоса? А может быть, Одольф и сам не знает, кто этот «он»?