Линда Джонс - Солнечная Ведьма

– Выздоравливай, – сказала она чуть тише. Ничего. – Пожалуйста.

Кейн продолжал спать, и его раны никуда не делись. Обескураженная Софи легла рядом и обняла его измученное тело.

– Мне жаль, что я не училась прилежнее, как советовала Айседора, тогда к сегодняшнему дню я могла бы стать более сильной ведьмой. И справилась бы с ранами взмахом руки. – Но жизнь, разумеется, была гораздо сложнее. Наверное, все сложилось так, как суждено.

Она пыталась понять свой дар, и, кажется, кое-что начало для нее проясняться. Когда она пришла в Шэндли, и все те женщины забеременели – это случилось не из-за вырвавшегося из-под контроля влечения. В тот день мужья и жены соединились, любовники искали друг друга. Но их свело вместе не мимолетное вожделение, а любовь.

Пусть только мгновение или два, но Софи находилась неподалеку от тех женщин и мужчин, которых затронула ее магия. В тот день она думала о растущем в ней ребенке и, да, вспоминала о мятежнике, которого нашла спящим под деревом линара. Жульетт сказала, что ее дар связан с вырвавшимися из-под контроля эмоциями, и Софи только сейчас начала понимать, что это значит.

Ее любовь вырвалась за пределы тела и затронула окружающих. Если бы она была беременной, но испытывала не любовь, а другие эмоции, они так же распространились бы за пределы ее тела и повлияли на всех, кто оказался поблизости? Она испускала облако эмоций, которое воздействовало на окружающих?

Софи не могла вспомнить сердилась ли хоть раз за время беременности. Что случится, если из нее вырвется не любовь, а гнев? Как это отразится на людях?

– Выздоравливай, – шептала она, устраиваясь рядом с Кейном и прижимаясь к его прохладному телу. Он нуждался в ее тепле. – Выздоравливай ради меня, – Софи закрыла глаза и провалилась в сон.

Проснувшись, Кейн увидел, что уже наступил вечер. Он спал голый в мягкой кровати под шелковыми простынями, рядом с ним свернулась такая же голая Софи.

Кейн поднял руку и обратил внимание, что совсем не чувствует боли. Они с Софи спали в темноте, поэтому он не видел ран на своей руке. Но когда он засыпал, они, несомненно, там были.

Лицо тоже не болело. Наверное, Софи дала ему какое-нибудь ведьмовское зелье, снявшее боль. Он коснулся пальцами лица и ощупал раненую щеку.

Но нашел там лишь тонкий рубец шрама.

Он проспал несколько месяцев и упустил время, так же как после встречи с Софи у пруда? Софи стала императрицей?

Он осторожно потряс ее.

– Софи, проснись.

Она застонала и обхватила его рукой.

– Это обязательно? Я смотрела такой замечательный сон.

– Ты вышла за него? – спросил Кейн.

Софи медленно приподнялась и взглянула на него сверху вниз. То что они лежали вместе, казалось таким же естественным, как дыхание.

– Я ни за кого не вышла. С чего ты… – Через окно проникало немного лунного света, достаточно, чтобы он смог увидеть ее улыбку. Она коснулась рукой его лица. – Получилось.

– Что получилось?

– Сердечное пожелание истинной могущественной ведьмы, – прошептала она.

– Ты этого пожелала?

Софи кивнула.

– Я сомневалась, что чары сработают, но они сработали. Просто желание исполнилось не моментально, так же как с полевыми цветами.

Он коснулся ее лица, проследил пальцами линию щеки.

– Итак, я влюбился в ведьму, у которой осуществляются все желания?

– Не все, – шепнула она.

Он знал, что она думает о спасении. Пожелания и исцеление были в ее власти. Спасение – в его.

– Я вытащу нас отсюда, обещаю.

– Я знаю, – доверчиво прошептала она.

Он переплел свои пальцы с ее и крепко сжал.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – сообщила она, ее голос звучал ласково, приглушенно и весьма неуверенно. – Я не хочу, но… скрыть такое было бы с моей стороны несправедливо. Я лишь надеюсь, что ты меня не возненавидишь.

– Ничто и никогда не заставит меня тебя возненавидеть.

Она глубоко вздохнула, как будто набиралась храбрости.

– Я так сильно старалась не любить тебя.

– Я знаю.

– Я не хотела тебя любить.

Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее лицу, и почувствовал на мягкой щеке слезу.

– Ты так расстроилась из-за того, что не получишь ту распутную, ничем не обремененную жизнь, которую запланировала?

– Для такого плана была причина, Кейн. На мне лежит проклятие, оно касается мужчин, в которых влюбляются женщины Файн. Вот почему Вильям умер слишком молодым, поэтому же моя мать никогда не встречалась с одним и тем же мужчиной.

– Я не верю в проклятия.

– Я тоже не хотела, – прошептала она. – Как и Айседора. Мы убедили себя, что проклятие всего лишь миф, потому что несправедливо вынуждать всю семью жить триста лет без настоящей, долгой любви.

– В чем суть проклятия?

Софи нежно коснулась его волос.

– Ты умрешь, – прошептала она. – Согласно запискам, ты не доживешь до тридцати лет. – Она слегка распрямила спину, и ее голос стал сильнее. – Мы можем расстаться, и я изо всех сил попытаюсь разлюбить тебя, а потом, возможно…

Он потянул ее вниз, так, чтобы она легла на него сверху.

– Нет. Я не оставлю тебя, и тебе не позволю меня оставить. Лучше я проживу единственный год с тобой, чем пятьдесят лет без тебя.

– Это приятные слова, Кейн, но неужели ты действительно искренне так думаешь?

– Да, – после дней боли и разлуки, чувствовать ее обнаженное тело рядом со своим было так правильно и прекрасно. Он не отказался бы от этого ни за что на свете.

– А вдруг у меня получится снять проклятие, – сказала она. В ее голосе появилось чуть больше жизни. – Каждый день я открываю в себе новые способности, и когда научусь их использовать, возможно, найду способ уничтожить то, что когда-то давно сотворил отвергнутый колдун. Если мое пожелание вылечило тебя, то возможно… только возможно…

– Одна проблема за раз, – прервал он. – Сначала мы выберемся отсюда, а потом посмотрим, что можно сделать с этим вашим проклятием.

Она кивнула, и опустила ладонь ему на грудь.

– У меня есть еще одно желание, но я не сумею осуществить его самостоятельно. Никакие чары не дадут мне того, в чем я нуждаюсь сегодня ночью.

Он с радостью сражался бы за нее и умер. Если бы она попросила, он отдал бы ей свое сердце, тело и даже душу.

– Чего ты хочешь?

Софи склонилась к нему, ее волосы заструились вниз, закрыв ей лицо и упав ему на грудь.

– Твоего ребенка во мне. Сейчас.

Лиана сидела на краю кровати Себастьена и смотрела, как он шагает туда-сюда. Он был взвинчен, сильнее, чем когда-либо прежде. Она знала только один способ успокоить его и начала расстегивать свое платье.

Он тут же разгадал ее намерения и приказал остановиться, взмахом руки и резким словом.

Ее самый большой страх начинал сбываться. Этого она боялась даже сильнее, чем никогда не получить возможность убить его. Сильнее, чем быть одурманенной и сброшенной на тринадцатый уровень.