Джена Шоуолтер - Самый темный секрет

Теперь он знал, глубоко в своих костях, что независимо от того, что он скажет, в тот момент, когда Сабин узнает истинную личность Хайди, он зайдет в эту комнату и спокойно, но верно лишит ее гордости, ее душевного спокойствия и даже ее воли к жизни.

- Я не собираюсь скрывать это от него, Амун,- сказал Страйдер.

Не было никаких эмоций в голосе. Его голос был теперь мертв, его упорство ясно.

Тогда, дай мне день с ней. Дня будет не достаточно, понял он в следующий момент. Не потому, что он желал ее. Что он и делал. О, он желал. Больше, чем следовало, больше, чем он когда-либо желал другую. Тем не менее, нельзя было отрицать этот факт. Никогда до этого он не ставил чужое благосостояния выше, чем благосостояние его друзей, и тем более врага. Нет, дня будет не достаточно, потому что она называла его "малыш", и он так сильно хотел, чтобы это было правдой.

Он провел рукой по своему воспаленному, опухшему лицу. Ласка была предназначена для другого человека. Это должно было уменьшить эту притягательность. Этого не произошло.

Тем не менее. Он собирался защищать ее, подумал он. От Сабина.

От всех них. Она была причиной того, что здравомыслие Амуна вернулось. Таким образом, он должен был держать ее в безопасности. И если он собирается держать ее в безопасности, по крайней мере, некоторое время, ему нужно установить несколько правил. Как, не думать больше о том, какую нежность она испытывала в его объятиях. Как, больше не подслушивать ее милые воспоминания. Как, больше не целовать ее.

Первый раз был последним. Неважно, насколько сочной она была на вкус. Неважно, насколько страстно она кончала для него. Неважно, насколько он жаждал погрузится внутрь ее, скользя внутрь и наружу, сначала медленно, затем увеличивая скорость, подталкивая их обоих к лихорадочным высотам. Дерьмо. Он не должен был думать о ней, и он, черт побери, не должен был вожделеть ее.

- Почему ты хочешь день?- спросил Страйдер. - День ничего не изменит. Кроме того, Сабин не собирается убивать ее, зная, что она ответственна за улучшение твоего состояния.

Все же Сабин будет пытать ее. Потому что я предпочел бы побаловать врага,- даже ответственного за убийство Бадена, добавил он для собственной выгоды, - чем терпеть тьму и видения. Эгоистично с его стороны, да, и это еще одна причина ненавидеть себя, но это его не останавливало.

Еще одна причина ненавидеть себя? подумал он тогда. Странный выбор слов. Амун не ненавидел себя и никогда не будет.

Ему не нравились, некоторые вещи, которые он делал в течение своей бесконечной жизни, но ненависть? Нет. В отличие от некоторых других воинов, он не был переполнен виной за свое прошлое. Он убивал невинных, да. Он разрушал города до основания, и это тоже. Но он был марионеткой, его ниточки дергались его демоном. Так как же тогда он был в этом виноват?

Потому что он должен был быть сильнее? Это было то, что некоторые из его друзей думали о себе. Не он. Никто не был достаточно сильным, чтобы остановить этих демонов.

Потому что он помог открыть ящик Пандоры, и заслужил наказание, которое привело его к потребности уничтожения? Почти все Повелители думали так, но опять же, Амун так не думал.

Все совершали ошибки, и это была одна из его.

Ты заплатил цену, и тогда идешь дальше.

А что же Хайди? задавался он вопросом. Была ли ее ошибка простительна? Она заплатила цену? Должен ли он двигаться дальше?

Его челюсти были сжаты. Он проигнорировал эти вопросы, вместо этого он сосредоточится на том, что будет делать, когда его день с ней закончится - если ему вообще дадут этот день. Это не имеет значения, так как он не собирался позволить Сабину забрать ее. Когда придет время, Амун просто увезет ее из крепости. И как только они уйдут, никто не сможет их найти. Его демон мог сделать больше, чем просто красть секреты окружающих людей. Его демон мог хранить секреты. Искажая воспоминания, даже прежде, чем они будут созданы.

Если Амун хотел исчезнуть навсегда, он мог исчезнуть навсегда.

Он мог спрятать Хайди, пока он не научится контролировать новых демонов самостоятельно. Потом ... потом он не знал, что будет с ней делать. Вернет ее обратно, надеялся он. Сделает то, что необходимо сделать, молился он. Потому что, если он не сумеет узнать ответы, которые ему нужны, то он застрянет с Хайди навсегда, уничтожая своих друзей.

Плюс, добавил Амун, я планирую поговорить с ней. Узнать больше о ее влиянии на меня.

- Кого ты пытаешься обмануть? Себя или меня? Мы оба знаем, что это ложь. Ты не думаешь мозгами прямо сейчас, мой друг. - Последнее было резко, как если у воина закончилось терпение. - Ты хочешь ее трахнуть, конец истории.

Ну, Амун также истощил свое терпение. Что мы оба знаем, так это то, что ты тоже не думаешь своими мозгами.

Был мгновенный всплеск удивления на лице Страйдера, прежде чем воин придал чертам своего лица непроницаемое выражение, которые соответствовало его раннему тону. - Держитесь подальше от моей головы.

Контролируй свои мысли, показал Амун. Я знаю, ты хочешь ее. Теперь я слышу, что ты признаешь это.

Страйдер прошелся кончиком языка по зубам. - Прекрасно. Я хочу ее. Но я не собираюсь делать что-либо подобное. Я не собираюсь позволить этому помешать мне, выиграть в нашей войне. - По крайней мере, он не пытался отрицать своих чувств. - Можешь ли ты сказать то же самое?

Амун, только вздернул подбородок. Я ничего не могу сказать .

- Забавно. Это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь.

Ну, это все, что ты получишь от меня.

- Прекрасно,- зарычал Страйдер, вскакивая на ноги. - Я ухожу, прежде чем ты спровоцируешь моего демона еще больше. У тебя есть твой день, но на твоем месте я был бы осторожен. Когда ты меньше всего будешь ожидать этого, она придет за твоей головой. Гарантированно. И, возможно, это тебя не касается. Может быть, ты даже хочешь умереть. Да, я видел, что ты сделал с собой. Но знаешь что? Ни на одну минуту, никто из нас не готов иметь дело с твоей потерей. Так почему бы тебе не подумать об этом, прежде чем положить свою жизнь на линию нашего врага?

Через две секунды после того, как Страйдер забаррикадировался в своей собственной спальне, он уже держал телефон в руке и писал Люциену. Он не мог справиться с этим. Он достиг своего дерьмового предела.

В крепость. Забери меня. Сейчас.

Было приятно, иметь друга, который может перенестись от одного места к другому, только подумав об этом.

В течение пяти минут, его друг материализовался в нескольких футах от него. Люциен задыхался, его грудь неглубоко поднималась и опускалась. Блеск пота покрывал весь его торс.