Елена Звездная - Право на счастье

— Их столько было, этих попоек и этих домиком, мы весело проводили юность.

— Но не в тот вечер.

— Нет! — Алиссин резко поднялась, стоя на коленях на постели, обняла брата, — нет, он не мог узнать! Нет, Аллес, мы были осторожны! Нет!

Ледяной, словно каменный Аллес спокойно повторил:

— Это произошло в ту ночь. Он требовал и настаивал, я отказался. Он видел нас, нас с тобой.

Алиссин удивленно смотрела на него.

— И тогда Генри позвал своих друзей… — голос короля Лассарана дрогнул.

— Мне было все равно, что будет со мной, Лис. Действительно все равно, пока Ранаверн не начал расстегивать твою рубашку!

С некоторым удивлением, Алиссин отметила, как напряглось его тело при этих словах.

— Генри был уже пьян и ничего не соображал, ты спала, я остался один против всех! — и все тем же спокойным голосом. — Я победил.

— То есть ты обманул меня, рассказав, что брат приставал к тебе!

— Тогда, без тебя я бы не сумел справиться.

— Шикарно! — Алиссин села, скрестила руки. — То есть только что, я узнала, что отправила старшего брата в преисподнюю по ложному обвинению!

— Прекрати, мы все равно сделали бы это, мне нужен был трон Лассарана! Кивнув, королева Шарратаса задала главный вопрос:

— Что ты пытаешься мне сказать?

Аллес поднялся, рывком снял камзол, столь же быстро, через голову стянул рубашку. Затем скинул сапоги и направился к возлюбленной. Алиссин наблюдала за ним молча, с удивлением отметив что почему-то прежних чувств уже не испытывает и это не осталось незамеченным.

— Ты любишь ее? — вопросил Аллес, опрокидывая королеву на простыни.

— Наверное, — она спокойно проследила за тем, как ловкие пальцы расшнуровывают ее корсет.

— Больше чем меня? — он завершил с тесемочками и теперь развязывал шейный платок.

— Это что-то другое, — тихо ответила Алиссин, — что-то чистое и светлое, что делает меня лучше.

— Ты любишь ее? — несколько жестко повторил он вопрос.

— Да, — Алиссин брата никогда не боялась, ни первого, ни второго.

— Хорошо, — он осторожно опустился сверху, придавив ее к постели, — тогда нас будет трое, ты, я и Катарина.

Увернувшись от требовательных губ, Алиссин чуть насмешливо поинтересовалась:

— Откуда столько уверенности, любимый?

Он не ответил, приникая к ее устам, требовательно целуя шею и плечи, Аллес словно брал свое, то, что у него отняли и то, что он с таким трудом вернул.

Лишь когда схлынула страсть, Алиссин прижалась к его телу, устроила голову на плече и, водя пальчиком по мускулистой груди, задумчиво произнесла:

— Ты изменился.

— Тебя это пугает? — он ласково поглаживал шелковую кожу.

— Если быть откровенной, то да.

— С каких это пор гордую лассаранскую львицу что-то пугает? Пожав плечами, Алиссин грустно ответила:

— Вероятно, я тоже изменилась, Аллес.

— Я вижу.

— Ты не доволен этим?

Повернувшись на бок и подперев голову рукой, Аллес пристально смотрел на нее. Смотрел долго почти не мигая.

— Ты похож на ангела, — Алиссин протянула руку, коснулась мягких золотых кудрей, провела по щеке, обрисовала губы. — Вот только глаза… злые!

— Вероятно, это происходит потому, что я зол!

— И почему же ты зол? — опрокинув его, королева забралась сверху, ни секунды не стесняясь наготы, и потребовала ответа: — Ну же!

На красиво очерченных губах промелькнула грустная улыбка и вместо ответа, король Лассарана произнес:

— Знаешь, моя ошибка в том, что я никогда не думал о возможности потерять тебя…

Алиссин молча ждала продолжения.

— Мне казалось, — его руки легли на ее полную после недавних родов грудь, — что необходимость прятаться и скрывать наши чувства, лишь временная.

— Но милый…

— Помолчи. И вот когда я стоял и смотрел, как проклятая карета увозит тебя в другую страну, в постель к другому мужчине, от которого ты будешь вынуждена рожать ублюдков…

— Аллес!

— Я сказал — заткнись! И вот тогда, сестричка, я осознал, что, несмотря на единую кровь, я не имею на тебя никаких прав!

Нахмурившись, Алиссин смотрела на брата и никак не могла понять к чему этот разговор. Аллес улыбнулся, сел, обняв ее и удержав на себе, и прошептал, касаясь ее губ:

— Ты даже не представляешь, что чувствовал я по ночам! Зная, что в это самое время ты отдаешься другому! Что другой касается твоей пленительной груди, целует эти сладкие губы, видит тебя обнаженной и бесстыдной! Ведь ты моя, Алиссин! Моя по праву рождения! Моя! Вся! И ты должна быть со мной, не урывками и скрываясь ото всех, а как моя жена, как мать моих детей!

— У-у-у. — Алиссин не скрыла издевательских ноток. — Ты, братец, забыл о такой ма-а-аленькой детали, как наше с тобой кровное родство!

Она улыбнулась… но улыбка померкла под его пристальным, немигающим взглядом и в теплоту их объятий ледяным змеем закрался страх.

— Аллес, — девушка обняла его лицо, — Аллес, это невозможно, понимаешь? Мы брат и сестра, родные, рожденные одной матерью и от одного отца! Ни одна религия не позволит подобного!

— Значит к демонам религию, Лис, мы станем основателями новой религии.

— Это кровосмешение! — воскликнула королева.

— Рождение новой династии и сохранение чистоты крови.

— Нет, Аллес, — она попыталась встать, но он не позволил, — я потеряю Шарратас.

Резкий злой смех и спокойное:

— Шарратас, Лассаран и Ратасс — мы объединим три государства, Лис. Ты и я, мы станем основателями новой династии, династии Драконов. Как в древние времена! Мы возродим Империю Драконов!

— Скажи мне, что это шутка, — напряженно попросила Алиссин. Его молчание стало ответом.

— Мой ответ «нет»! — уверенно произнесла королева.

— Ты получишь Катарину, — Аллес улыбнулся, — ты получишь власть. Устало покачав головой, она вдруг вспомнила:

— А как же мои дети?

— Ублюдки Дариана?

Стремительно поднявшись, Алиссин набросила халат, и уже не скрывая гнева, воскликнула:

— Но это мои дети! Мои, понимаешь?

Аллес так же поднялся, спокойно подошел к сестре, стальными пальцами сжал ее подборок и прошипел:

— Своими ты назовешь наших детей, сестричка! Наших! Тех, в ком будет течь чистая кровь Аррагартов!

Она стояла у окна и отстраненно наблюдала за творившимся среди волн хаосе. Наступила осень, холодная, сырая, наполненная штормами.

— Та-а-ак, чтобы тебе еще интересного рассказать, — задумчиво произнес Ян. — А, есть кое-что, — он достал письмо из стопки корреспонденции, — новости из Шарратаса.

Кати отвернулась от окна, присела на подоконник и улыбнулась, заметив, как на нее смотрит император. Он часто приезжал вот так по вечерам, чтобы провести с ней тихий, уютный и домашний вечер. И тогда они оба отдыхали… от всего.