Лиза Джонс - Легенда о Майкле

Майкл, лавируя через стаю, умудрялся не свалиться на землю. Подкатив к окраине каньона, он прибавил газу и проскочил мимо деревьев. На смену волкам пришла стрельба и им вслед засвистели пули. Майкл призвал ветер, удерживая щит, пока тот не падал. После чего «возводил» его снова и снова.

Однако автоматные очереди не смолкали, и в один из незащищенных моментов шальная пуля пробила мотоциклетную шину. Время остановилось, когда мотоцикл под ними занесло. Все, о чем Майкл мог помыслить, – это Кассандра, и инстинктивно мужчина призвал ветер, который стелясь, создал над землей воздушную подушку, смягчив падение.

И стоило им свалиться прямо в слякоть, как Майкла охватил ужас; он сорвал с себя шлем, пытаясь сквозь ливневую завесу разглядеть Кассандру. Обнаружилась девушка в паре шагов, сидящая прямо и пытающаяся стащить с себя шлем. Майкл одним стремительным движением оказался на ней, закрывая собой от пуль, и только собирался укрыться с Кассандрой за деревьями, как услышал щелчок взводимого курка.

Повернув голову, Майкл уткнулся взглядом прямо в дула десятка автоматов, заряженных, все всякого сомнения, «Зеленым шершнем». У ног солдат рычали волки. Впереди стоял Люсьен и, по-видимому, руководил атакой. Люсьен, который всегда жаждал власти, но не получал ничего, кроме пренебрежения со стороны Адама.

Позади зодиусов материализовались ренегаты, наведшие оружие на головы противников.

- У нас «Зеленый шмель», - проорал Стерлинг. – И они запросто снесут вам черепушки.

- Не раньше, чем на тот свет отправятся Кассандра с Майклом, - заверил его Люсьен.

- Отвали, мудак. - Глаза Майкла впились в Люсьена, и он заметил в глазах того панику. Люсьен загнан в угол. Единственный способ выслужиться перед Адамом – уничтожить Майкла и Кассандру, а потом исчезнуть в порыве ветра.

Майкл не дал себе времени подумать о последствиях своего поступка, поскольку ни правильного, ни положительного ответа не было. Он не сумеет их удержать надолго посредством ветра, и тогда их догонит пуля. Ладно, если погибнет он один, но за ним ведь отправят Кассандру, ренегатов. Нет, существовал лишь единственный вариант, который давал хотя бы призрачную надежду на выживание.

Майкл схватил Кассандру и ушел с нею в ветре, молясь, чтобы девушка выжила.

Холод крошечными укусами просачивался в его сознание. Так. Чертовски. Холодно. Веки приоткрылись, и сетчатку обожгло ярким светом. Боль пронзила роговицы, заставив точно налитые цементом ресницы поспешно сомкнуться, окуная в уютную тьму. Да. Тьма. Он любит темноту. Это все, что он осязал, все, что зрел.

В комнате вокруг него завозились, и непонятных шуршаний оказалось достаточно, чтобы соблазниться еще одной попыткой разомкнуть веки. Сквозь полое пространство проник мягкий голос, чувственный и нежный – к нему спустился ангел, дабы помочь.

Веки приоткрылись в щелочки, и Брок опять зажмурился, когда яркий свет, проносясь через мозг, обратился в пузырьки боли, побежавшие вдоль позвоночника. Лицевые мышцы сократились, брови нахмурились. Он выдохнул и заставил себя сосредоточиться.

Белый потолок. Он созерцал белый потолок. Галлюцинации исчезли, над ним переливались, блестя как капельки воды, кружили мушки, что сбивало его с толку. Брок отчаянно боролся за то, чтобы держать их в поле зрения, а не один лишь проклятый белый свет. Все кончено, окружающее поглотило его.

В груди начала шириться паника, удушливо поднимаясь к горлу, и Брок дернулся вверх. Резкий рывок на запястьях оборвали вздох, и в голове завихрились туманные образы, которые никак не получалось разглядеть.

Брок поднял голову, огляделся – он в небольшом стерильном помещении, белые стены, больничные койки. Острая боль пронзила запястья, что-то впивалось в его плоть. Отчаянно пытаясь высвободиться, Уэст повторно дернулся вверх, но ничего не вышло, опять задергался – стало еще больней.

Тут до него дошло, что боль исходит от игл капельниц, воткнутых в ноги, грудную клетку и руки. Брок опустил взгляд на себя: его опутывали трубки и иглы, и тут стали наслаиваться воспоминания. Мост. Роскошная дама. Инъекция.

- Пауэлл, черт тебя подери! Тащись сюда! Пауэлл! – Он не переставал звать, не зная, сколько на это ушло времени, но ответа так и не получил. Брок орал, пока не охрипло горло.

- Тише, - послышался нежный женский голосок, что он слышал в фургоне, и Брок увидел прекрасные голубые глаза.

- Ты в порядке. – Она бросила через плечо. – Позовите, пожалуйста, доктора Чайна.

Нежные ладони застыли на секунду на его предплечьях, и женщина подмигнула.

«Джоселин», - вспомнил он. Ее зовут Джоселин.

- Ты сука! Ты обманула меня! Должна была ввести мне инъекцию, а не тащить сюда.

Она отшатнулась, словно он ее ударил.

- Нет. Я не обманывала тебя! - Она снова наклонилась. - Брок, голубчик. Тайна твоего местонахождения – вынужденная мера. Я знала, что ты это поймешь. Ты ж военный человек.

- Тогда надень повязку, - рыкнул он в ответ. – Для этого нет нужды использовать иглы и ремни. Я ознакомлен с отчетами о джитэках. Не пудрите мне мозги, леди. Их не привязывали. Они даже не понимали, что с ними такое происходит.

Ответ легко слетел с ее языка.

- Их трансформация была постепенной. А твоя – нет. Тебя связали, чтобы не сорвал капельницы, пока изменяется тело. Через несколько дней, когда мы их снимем…

- Несколько дней! – заорал он, снова попытавшись высвободиться. Боль его не заботила. Он жаждал свободы. - Я не могу проторчать тут несколько дней. Не подписывался на это. Вынь иглы. Выпусти меня.

В комнату ворвался маленький китаец, и Брок воззрился на него.

- А ты кто такой?

- Я доктор Чайн, - заявил тот, протянув руку к системе у края кровати, и произнес через плечо кому-то, кого Брок не увидел. – Два миллиграмма ативана .

- Вот только введи мне его, и даю слово: я тебя запомнил, как только встану - урою. – Белое пятно подалось назад, явно вняв предупреждению. Взбеленившись, взгляд Брока переметнулся от Джоселин к доктору Чайну. – Я всех вас поубиваю.

Джоселин протянула руку к тому, что было белым пятном, и сказала:

- Позволь мне. – Она повернулась к врачу: - Его состояние стабильно?

Тот кивнул.

- Я провел полное обследование, пока он был в отключке.

- В таком случае, оставьте-ка нас, чтобы я все по-человечески смогла ему объяснить, - велела женщина и повернулась к Броку.

- Отпусти меня, не то пожалеешь, - пригрозил подполковник.

Полные губы Джоселин сложились в улыбку, но оставшись непреклонной, она взяла в руки шприц.

- Для привязанного к койке человека ты совершенно безнадежен. – Женщина ввела содержимое шприца в канюлю капельницы.

- В следующий раз к кровати будешь привязана ты, а я буду входить в тебя. – Она просто обязана доставить ему удовольствие после своего обмана.