Кресли Коул - Нет голода неистовей

Солнце.

Матерь Божья. Он соскочил с кровати, и, задернув шторы, кинулся обратно к ней.

Развернув ее к себе, Лаклейн увидел, что она едва дышала, не в силах вымолвить и слова. А из ее ошеломленных глаз текли розовые ручейки слез. Кожа вампирши горела, словно та была в горячке. Подхватив ее на руки, Лаклейн бросился в ванную и стал вертеть незнакомым приспособлением, пока из крана, наконец, не полилась ледяная вода. А затем опустился вместе с ней в ванну. Спустя несколько минут она закашлялась и глубоко вдохнула, сразу обмякнув в его руках. Ликан сильнее прижал ее к своей груди и нахмурился. Ему не должно быть никакого дела до того, что она чуть не сгорела. Это он горел. По вине ее рода. Да он и в живых-то ее оставил только пока окончательно не убедится, что она не его пара.

Доказательств чему становилось все больше. Если бы Эмма действительно была его, мысль «Теперь ты знаешь, каково это» никогда не всплыла в сознании. Такого просто не могло бы случиться. Не тогда, когда целью всей его жизни было — отыскать свою Пару, чтобы после оберегать и защищать ее любой ценой. Нет, он все-таки был болен. Его разум просто играл с ним. Все дело именно в этом…

Лаклейн оставался с ней в ледяной воде, пока температура ее тела вновь не стала нормальной. Затем, сорвав с нее промокший шелк, вытер ее нежную кожу полотенцем. Прежде чем положить ее обратно в кровать, он одел Эмму в другой наряд — еще более ярко-красного цвета. Словно стараясь себе напомнить, кем она была.

Натянув на себя свою потрепанную одежду, он стал слоняться по номеру, пытаясь решить, что ему, черт возьми, делать с вампиршей. Спустя какое-то время Лаклейн заметил, что ее дыхание возобновило прежний ритм, а щеки вновь порозовели. Типичная способность вампиров быстро восстанавливаться. Он всегда презирал в них эту черту и сейчас с новой силой возненавидел Эмму за подобное напоминание.

Почувствовав нарастающее в нем отвращение, Лаклейн быстро отвернулся. Его взгляд внезапно зацепился за телевизор. Изучив неизвестный предмет, он попытался разобраться, как его включить. И покачав головой в отношении простоты современных устройств, выбрал кнопку с надписью «вкл».

За прошедшую неделю ему начало казаться, что каждый житель каждого дома на окраинах Парижа к концу дня усаживается перед одним из таких ящиков.

Благодаря своему острому слуху и зрению, Лаклейн даже с улицы мог наблюдать за многими вещами. Забираясь на дерево с украденной едой и усаживаясь на ветке, он был просто поражен наличием в каждой из коробок абсолютно разной информации. И теперь у него был собственный ящик. Понажимав кое-какое время кнопки, он наткнулся на неподвижную картинку, где всего лишь рассказывали новости. Их объявляли на английском — ее родном языке, и хотя Лаклейн тоже знал его, но вот уже как столетие на нем не говорил.

Внимательно изучая ее вещи, Лаклейн вслушивался в незнакомую речь, с невероятной скоростью запоминая новые для него слова. Что ликаны умели хорошо — так это удивительно быстро приспосабливаться к новому окружению, усваивая новые языки, диалекты и жаргонные выражения. Это был простой механизм выживания. Инстинкт приказывал — растворись в толпе. Изучи все вокруг. Не упусти ни единой детали. Или умрешь.

Тщательно всё осмотрев, он вернулся, конечно же, к ящику с нижним бельем. За упущенное им столетие оно стало куда меньше в размерах, а потому было, определенно, предпочтительнее прежнего.

Он представил себе Эмму в каждом из этих замысловатых лоскутков шелка, воображая, как будет зубами срывать их с нее. Но пара вещей его все-таки озадачила. И когда Лаклейн понял, где должна была находиться полоска ткани, вообразил Эмму в этом белье, то застонал, едва ли не кончив прямо в штаны.

Затем он решил исследовать ее шкаф со странной одеждой — большинство из которой было красного цвета и мало что прикрывало. «Вампирша определенно не выйдет из комнаты в одном из этих нарядов», подумал он.

Вывернув на пол содержимое сумки, с которой она была прошлой ночью, он заметил, что кожа порвана. В горке мокрых предметов лежало серебряное хитроумное устройство с цифрами, как на, — он нахмурился, — телефоне. Когда Лаклейн потряс его, из приспособления полилась вода, и он попросту бросил его через плечо.

В маленьком кожаном футляре лежала карточка из твердого материала, на которой было написано «Водительские права штата Луизиана».

Вампиры в Луизиане? Просто немыслимо.

Там также значилось ее имя — Эммалин Трой. Лаклейн замер на мгновение, вспоминая все те годы, когда мечтал узнать хотя бы имя своей пары, грезил хоть о какой-нибудь крохотной подсказке, которая помогла бы ему найти ее. Нахмурившись, он попытался припомнить, говорил ли он вампирше свое имя той безумной ночью…

Но тут его взгляд зацепился за описание ее внешности. Рост — 5 футов 4 дюйма [7] 1,63 метра , вес — 105 фунтов [8] 47,63 кг. — да даже насквозь промокнув, она не смогла бы столько весить; глаза — голубые. «Голубой» было слишком блеклым словом, чтобы описать этот цвет.

На карточке так же имелась маленькая фотография, на которой она застенчиво улыбалась, а ее волосы были заплетены так, чтобы скрыть уши. Фотография сама по себе была великолепной, но немного озадачивала, походя на дагерротип [9] Дагерротипия — фотографический процесс, способ непосредственного получения при съёмке позитивного изображения. , но в цвете. Ему еще так чертовски много предстояло узнать.

Дата ее рождения была записана 1982-ым, что, как он знал, было ложью. Физиологически ей было не больше двадцати с небольшим. Перестав стареть в юном возрасте, когда была наиболее сильной и жизнеспособной, она теперь навсегда осталась такой. Но хронологически — Эмма была намного старше, учитывая, что большинство вампиров появились почти несколько столетий назад.

Но какого черта вампирам делать в Луизиане? Неужели они захватили не только Европу? И если это правда, то что стало с его кланом?

Мысль о клане заставила его снова взглянуть на вампиршу, которая все еще спала, как убитая. Если бы она была его парой, то стала бы его королевой и правила родом Лаклейна. А это просто недопустимо! Да и ликаны его клана разорвали бы ее на куски при первой же возможности. Они с вампирами были заклятыми врагами еще со времен первого, уже такого призрачного хаоса в Ллоре.

Кровными врагами. Именно поэтому он снова и снова обращал свое внимание на ее вещи — хотел изучить противника. А отнюдь не для того, чтобы утолить снедающее по этой женщине любопытство.

Он открыл тоненькую синюю книжечку с надписью "паспорт" и нашел еще одну фотографию, на которой она натянуто улыбалась, а также карточку с названием «врачебное предупреждение», где ее медицинское состояние описывалось как «аллергия на солнце и повышенная светочувствительность».