Дженнифер Руш - Измененный

После заката мы собрались в гостиной, чтобы обсудить стратегию.

Сэм стоял у камина, плотно скрестив руки на груди. Он все еще был заляпан грязью с кладбища. У нас не было проточной воды, чтобы вымыться.

Кас примостился на ручке кресла, поставив ногу на то место, где должен бы сидеть попой.

— Никто случайно не нашел тут в доме деньжат?

Сэм покачал головой.

— Если я оставил что-то, то это нелегко будет найти. Это может занять какое-то время.

— Заради стейка я готов поторговать собой на перекрестке, — прикололся Кас.

Я не смогла сдержать смеха.

— Знаешь, у тебя может от желающих отбоя не будет.

Его губы растянулись в распутной усмешке.

— Если пойдешь со мной, к утру мы будем богаты.

— Очень смешно.

— Мы с Касом пойдем в город, — сказал Трев. — Посмотрим, что можно придумать.

— А что мне делать, босс?

Вместо того чтобы присоединиться к нам, Ник стоял в дверном проеме между гостиной и столовой, прислонившись к косяку.

— Ты остаешься на вахте.

Пока Сэм давал указания Касу и Треву примерно в таком ключе: "Крадите все, что плохо лежит, но не попадитесь", только сказанные другими словами, я пошла обследовать кухню.

Сэм упомянул, что здесь есть кладовая для продуктов, но половина еды просрочена. Я хотела сама посмотреть, что там внутри. Заняться все равно было нечем.

Кладовая — большая и вместительная — находилась под лестницей. Падающего из кухонного окна света, было достаточно, и мне не пришлось включать фонарик, чтобы провести инвентаризацию. Вдоль плинтуса стояли баллоны с водой. Нижние полки были забиты медикаментами и предметами первой необходимости, такими как: батарейки, спички и спирт.

На других полках нашлись твердые зерна, бобы и паста. А также герметично упакованные соль, сахар и полуфабрикаты. Коробки сухого молока, сухие супы и крупа.

Я начала проверять срок годности. Крупа и бобы испортились недавно, а вот пасту и суповые смеси мы могли бы забрать с собой.

Как это в духе Сэма — быть готовым ко всему. Он, наверное, выжил бы и при апокалипсисе.

Кто-то встал в дверном проеме, загородив свет от кухонного окна.

— Нашла что-нибудь полезное? — спросил Сэм.

Повернувшись, я прислонилась к полкам.

— Да.

Он вошел, и кладовая вдруг стала казаться мне в разы меньше, чем раньше. Потянувшись к мешку с овсянкой, Сэм коснулся моей руки, и по ней прокатилась волна тепла даже несмотря на то, что он сделал это не нарочно и между нами были слои одежды.

Я отстранилась, хотя на это потребовалось все самообладание, которым я обладала.

— Что-нибудь вспоминается? — спросила я. — Дом кажется знакомым?

Сэм опустил мешок.

— Я с трудом разбираю, что реально, а что — всего лишь чувство "дежавю".

— Трев бы сказал, что это разум вспоминает что-то из прошлого.

— Трев во всем видит глубокий смысл.

— Это точно. — Я обняла себя руками. — А что вызвало у тебя это чувство "дежавю"?

В просачивающемся в кладовую дневном свете мне была видна только одна сторона его лица, когда он посмотрел на меня.

— В стене на другой стороне холодильника есть вмятина, как-будто в него что-то врезалось. — Он поморщил лоб, выглядя обеспокоенным. — У меня такое ощущение, что эту вмятину сделал я сам.

Я шагнула к нему.

— Ты помнишь что-нибудь еще?

Беспокойство исчезло с его лица, сменившись другой эмоцией — неловкостью, или опасением, а может и тем, и другим.

— Нет. Это все. Я буду наверху, если понадоблюсь, — сказал он и сбежал, прежде чем я успела спросить что-нибудь еще.

Я не могла читать Сэма так же хорошо, как он меня, но я знала наверняка, что у него есть тайна, с которой он пока не готов расстаться. И я хотела выяснить, что это за тайна.

В течение нескольких дней мы с Сэмом практически не общались. Он был слишком занят переворачиванием дома вверх тормашками в поисках подсказок. Я много играла с Касом в "Соедини четыре фишки", эту игру он обнаружил в кухонном шкафу. Поразительно, но несмотря на то, что я не была генетически измененной, я выигрывала почти каждый раунд. Возможно, большую роль сыграл тот факт, что Кас не мог надолго сосредоточиться на игре и выработать стратегию, а я решила брать все, что смогу получить.

Мы с Тревом внимательно просмотрели несколько нижних стенных шкафов и нашли тайник с пыльными романами и съеденные молью одеяла. Ника я видела редко. Если он не занимался огнем или собиранием дров, то помогал Сэму. Они постоянно спорили, но работали вместе слаженно, предпочитая не тратить время на пустую болтовню.

На третий день нашего проживания в доме я лежала на животе в одной из комнат наверху, слушая читающего отрывки из "Помолвки герцога" Трева. Он прислонился к спинке кровати, держа книгу в левой руке. На обложке была изображена девушка в пышном цветастом платье в объятиях длинноволосого герцога.

Трев то ли вздохнул, то ли фыркнул.

— Вот это тебе понравится.

— Давай послушаем.

Облизнув губы, Трев начал читать:

— "Он отчаянно пытался смотреть на Маргарет с выражением полного презрения, но когда она предстала перед ним такая ранимая, такая грустная, он немедленно к ней подошел. Они обнялись, ее грудь тяжело вздымалась".

Рассмеявшись, я перекатилась на спину.

— О Господи, я больше не вынесу.

Книга с шумом захлопнулась. Через секунду Трев лег рядом со мной, и мы уставились на широкий дощатый потолок. Внизу трещал и щелкал огонь, как будто кто-то шевелил дрова. Возможно, Кас. Ник и Сэм вроде бы рылись на чердаке гаража.

— Ты когда-нибудь представлял, что сбежишь из лаборатории? — спросила я.

Трев сложил руки на животе.

— Не так, как это получилось. Иногда я думал, что нас выпустишь ты. Но я не мог решить, будет это хорошо или плохо. Возможно, плохо для тебя.

Яркий солнечный свет из окна освещал его лицо. Казалось, его глаза сияли, когда я повернулась к нему.

— Я хотела выпустить вас, если тебя это утешит. Я думала об этом все время.

— Я знаю.

Я оперлась на локоть.

— Правда?

— Сэм работал с твоим подсознанием. Знала ты это или нет. Хотел он этого или нет. Если он даже не планировал побег, в конце концов, ты бы сделала это сама. Для него.

Мои длинные волосы защекотали руку, когда я отклонила голову назад.

— Для тебя тоже. Для вас всех.

Он улыбнулся, посмотрев на меня, но его глаза оставались серьезными.

— Спасибо, но я думаю, что ты лжешь.

— Я не лгу. — Я принялась теребить распущенную нитку на одеяле. — Когда все закончится, если закончится, как думаешь, что ты сделаешь?

— Если у меня будет выбор?

— Да. Если ты сможешь делать все, что захочешь.

Он обдумал вопрос.

— Мне хотелось бы поехать в Нью-Йорк. Я хочу учиться, но отсутствие документов и школьного табеля может стать проблемой.