Мелисса де ла Круз - Врата рая

— Да, — сказал ему Томазия. Она полагала, что Андреас дель Поллайоло был любовью всей ее жизни. Михаил Габриэллы. Но она была обманута. Дре нес дух Люцифера в себе. Симонетта де Веспуччи назвала его отцом ребенка.

— Госпожа — Симонетта назвалась супругой Темного принца, его человеческой невестой, матерью Нефелима.

Темноволосая красота съёжилась от лезвия Джо.

— Мы не будем страдать от ребенка демона, — ворчал Джо.

Но Томи остановила его руку.

— Нет. Мы её защитим, защитим и доверим нашим самым лучшим венаторам. Мы были бы не лучше, чем наши братья Серебряной Крови, если убьем ее. Мы не будем проливать кровь дьявола, не от имени всего, что является Божественным.

Симмонета показала, где найти Андреаса, просила их показать её любимое счастье. Они оставили плачущую беременную женщину на попечении священников Петрувианцев.

Томи дрожала от мысли, что случилось бы, если бы они не обнаружили обман. Она сблизилась бы с Дре, с Люцифером. Как она могла обещать ему что — то. Почему она не узнала его? Это не имело смысла.

Она смотрела на замок, вырисовывающийся на расстоянии. Андреас скрывался внутри с Ковеном Серебряной Крови, и она собиралась сжечь его дотла Черным Огнем.

— Я знаю, однажды ты любила его, — мягко сказал Джо. — Я знаю, как это трудно.

Джо — дорогой, прекрасный Джо. Томи пожала его руку.

— Я не могу любить того, кто лгал. — Она посмотрела на замок еще раз. Свет факела мерцал в отдаленном окне. Она слышала, ржание лошадей, тень ястреба, бежавшую по их головам. Но ночь была тиха. Красные терракотовые крыши башен замка пылали в темноте. Действительно, никакой земной огонь не мог повредить этому месту, но Черный Огонь Ада — другое дело.

Она вынула огниво из своего плаща и показала другим жест, чтобы те собрались вокруг. Их было пять. Пять венаторов, пять сторон пентаграммы.

Маленький контейнер пылал неземным светом, и воздух вокруг напитался энергией. Томи провела пальцем по вершине коробки, и крышка заскользила, оторвавшись, и показала маленькую пылающую искру, красные языки пламени с черным сердцем. Воздух пах серой и дымом.

— Черный Огонь сдерживается пока заклинанием, которое будет ослабевать, пока я не выпущу его, — сказала она, когда венаторы, один за другим, осветиили свои деревянные факелы темным пламенем.

— Каждый из нас пойдёт к углу замка. Ждите моего знака. После того, как я его выпущу, пламя не сможет погаснуть. Оно может разрушить камень, плоть и бессмертные души так же стремительно, как смерть. Бросьте факелы на замок, затем убегайте изо всех сил. — Ее голос немного дрожал. — Помните, Черный Огонь Ада предательский; он сожжет вас так же легко, как наших врагов.

Команда расформировалас, неся свои факелы высоко в воздухе. Три других венатора исчезали вдоль края реки, в то время как Томи и Джо убегали через мост к сторожевой башне. Томи видела, как темный огонь мерцал с обеих сторон стены, Черный Огонь, высасывающий весь свет из темной ночи. Они бежали к противоположной стороне моста.

Уверенная, что команда готова, она подала сигнгал.

Она послала его каждому венатору, когда выпускала свой факел, посылая пламя прямо в небо. Джо бросил свой к открытому окну.

— Бегите! — Вопил он, когда они сбегали от Черного Огня.

Томи знала опасность, но не могла не остановиться, чтобы оглянуться назад. Вид был великолепен в своем ужасе. Черный Огонь прорывался по стене замка, плавя серый камень, как будто он было сделан из воска. Две башни и могущественные ворота пали в черную дыру циркулирующего огня.

Противоположная сторона моста обвалилась позади них, таща один из широких столбов моста с собой в темные воды грозовой катастрофы.

Черный огонь начал съедать реку, извергая водный пар, поскольку огонь мчался через всю длину реки. Запах рапространялся отвратительный, больной и гнилой; огонь уничтожал все на своем пути: воздух, воду и скалы.

Когда они подошли к противоположному берегу у опушки леса, то услышали первые крики внутри замка. Они бежали вдоль берега, огонь отступал от них.

В миле от замка, они достигли высокого холма и смотрели вниз на долину.

Черный Огонь не распространялся за пределы реки, она съедала душу Темного Принца. Двое из трех Венаторов появились из дыма.

— Где Дантос? — спросила Томи.

— Черный Огонь привлек его внимание. Я пытался подчинить его, но это было бесполезно, — отвечал Беллармин.

— Он сгорел, я видела, — сказала Валентина. — Он сейчас отдыхает с ангелами.

Томи почувствовала, как в её сердце проснулся гнев. Как Беллармин и Валентина, Дантос был частью ее верной команды Венатором со времен Рима. Томи прислонилась к Джо, смаргивая слезы. Она смотрела, как взрывался замок и рассыпается в тысячу темных частей. Прощай, Андреас.

Ее ненависть к бывшей любви была так велика, как горе к павшему товарищу.

Гори, дьявол, гори.

Шайлер

Дом на Примроуз Хилл был больше, чем типичный лондонский городской дом с кривым фасадом, имея несколько балконов кроме первого этажа, а также высокий потолок тройной высоты на лестничной площадке.

Официальная столовая, которая могла вместить 20 персон, кухня индустриального стиля, восемь спален, просторная верхняя терраса и набор офисов на чердаке. Когда Ковен расформировался, дом был сохранен, по древнему условию, последующими венаторами и их проводниками. Шайлер должна была признать, что была рада таким домашним удобствам, как французское мыло и трехслойные полотенца — такая роскошь после месяцев, проведенных в той крошечной комнатке отеля с сомнительной репутацией в Египте.

Даже при том условии, что штат должен был прибыть в любую минуту, Шайлер провела утро, убирая последствия прошлой ночи — подняла сигаретные окурки с пола, отправила все грязные бокалы для шампанского в посудомоечную машину, поправила фланелевые подушки и все пропылесосила. По крайней мере, это дало ей возможность выплеснуть свою нервную энергию. Она не спала в последнее время. Мысли о том, что они были теперь ближе к обнаружению правды о Вратах Обещания, беспокоили ее всю ночь.

Оливер вошел в столовую как раз к обеду, все еще в пижаме, со всклоченными волосами, сонными глазами и зевающий. Повар приготовил для них обед “крестьянина” на буфете стояли тарелки, на которых были бутерброды с сыром и рассол, поднос чипсов и вода в бутылках, из уважения к их американским вкусам. Оливер наполнил тарелку и сел напротив Шайлер за длинный стол.

— Я узнала, что этот дом раньше принадлежал семье Уорда прежде, чем они завещали его венаторам, пятьдесят лет назад, — сказала Шайлер.

— Возможно, именно поэтому я чувствую себя здесь немного неудобно.