Маргарет Стол - Прекрасный Хаос

Я знал о последствиях. Они были повсюду, и не важно как сильно я старался не замечать их.

— Мэм?

Линк должен был знать, что лучше помалкивать, когда Амма прибывала в темном настрое.

Она крепко сжимала рубашку Линка, создавая новые трещинки на наклейке Блэк Саббат.

— Будь всегда рядом с моим мальчиком. Неприятности находили вас всегда, и я уже десять раз пожалела об этом. Но сейчас это уже другой род проблем, которые втянут вас, дураков, во что-то большее. Ты слышишь меня, Уэсли Джефферсон Линкольн?

Линк испуганно кивнул.

— Да, мэм.

Я посмотрел на Амму со своей стороны стола. Она все еще не ослабила хватку от Линка и она не собиралась отпустить меня в скором времени. "Амма не нагнетай, все работает. Это всего лишь первый день школы. По сравнению с тем, через что мы прошли… это ничто. Это не какой-то Vexes или Инкубы… или демоны в Джэксон Хай.

Линк слегка покашлял. "Ну, вообще-то, это не совсем так". Он попытался улыбнуться, но Амма схватила его рубашку еще сильнее, пока он не поднялся со стула. "Ооо!"

"Ты думаешь, это смешно?" Линк в этот раз был достаточно умен, держа рот закрытым. Амма повернулась ко мне. "Я была там, когда ты потерял свой первый зуб в этом яблоке и твои колёса были в сосновом лесу Дербина. Я разрезала коробки из под обуви для диорам и делала сотню замороженных кексов на день рождения. Никогда не сказала ни слова, когда твоя вода собиралась в вверх и испарялась, как бы я хотела сказать."

"Нет, мэм". Это была правда. Амма была свидетелем моей жизни. Она была здесь, когда моя мама умерла, почти полтора года назад, и когда мой отец потерял себя из-за смерти мамы.

Она отпустила его рубашку так же внезапно, как и схватила, пригладив свой фартук, её голос понизился. Всё, что принёс этот особенный шторм — прошло. Возможно, это была высокая температура. Она влияла на всех нас.

Амма смотрела в окно, мимо Линка и меня. "Я была здесь, Итан Уэйт. И я буду, так долго, сколько и ты. Так долго, сколько я нужна тебе. Ни минутой меньше. И ни минутой больше.

И что это должно было означать? Амма никогда так не говорила со мной — будто когда-то было время когда я не был тут (?) или я не буду нуждаться в ней.

— Я знаю, Амма.

"Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе не так страшно, как я, пять миль назад." Её голос был низким, почти шепотом.

"Мы сделали его обратно в одну часть. Вот что важно. Мы можем всё выяснить вне остального."

"Это не так-то просто." Амма еще говорила так тихо, как если бы мы находились на передней скамейке в церкви. "Обратите внимание. Имея что-нибудь, даже одну вещь, он чувствовал то же самое с тех пор, когда мы вернулись в Гатлин?"

Линк заговорил, почесывая голову."Мэм, если вы беспокоитесь за Итана и Лену, я обещаю вам, что до тех пор, пока я рядом, со всей моей сверхсилой, ничего с ними не случится". Он с гордостью согнул свою руку.

Амма фыркнула. "Уэсли Линкольн. Ты не знаешь? Такого рода вещи, о которых я не говорю, ты мог бы больше удержать от случайностей, чем ты мог бы удержать небо от падения."

Я сделал большой глоток своего шоколадного молока и почти выплюнул его по всему столу. На вкус он был слишком сладкий, сахар покрыл моё горло как сироп от кашля. Это было похоже на мои яйца, которые на вкус были больше похожи на хлопок и крупа, которая больше походила на песок.

Все было не таким сегодня, все и каждый. "Что не так с молоком, Амма?"

Она покачала головой. "Я не знаю, Итан Уайт. Что не так с твоим ртом?"

Хотел бы я знать.

Тем временем мы уже вышли за дверь и садились в машину. Я повернулся бросить один последний взгляд на обитель Уэйтов. Я не знаю почему. Она стояла у окна, между занавесками и смотрела как я уезжаю прочь. И если бы я не знал лучше и не знал бы Амму, я мог бы поклясться, что она плакала.

Когда мы проезжали по Дов стрит, было сложно поверить в то, что когда-то наш город был полон травы и зелени. Трава была похожа на сожженный тост, до того как с него счистили горелое. Колотушка была единственной, что не изменилось. Линк ехал с минимальной скоростью, только чтобы посмотреть на то, что осталось от дворов наших соседей.

— Чувак, смотри на азалии миссис Ашер. Солнце так печет, что они почернели.

Линк был прав насчет жары. По сведениям Фермерского альманаха, и Сестер, которые были ходячим альманахом Гатлина, это были самые жаркие дни в Гатлине с 1942 года. Но не солнце погубило азалии миссис Ашер.

— Они не сожжены. Они покрыты кузнечиками.

Линк высунулся из окна, чтобы рассмотреть получше.

— Не может быть.

Кузнечики объявились через три недели после Призвания Лены, и через две недели после худшей жары за последние семьдесят лет. Эти кузнечики не были такими, которых иногда находила Амма на кухне. Эти были черными, с желтой полоской на спине, и они передвигались роем. Они были как саранча, пожирая каждый дюйм зелени в городе, в том числе Зеленого Генерала. Статуя генерала Джубала А. Эрли стояла на коричневом круге мертвой травы, с обнаженным мечом и покрытым своей собственной черной армией.

Линк немного ускорился. "Это противно. Моя мама считает, что это одна чума из апокалипсиса. Она ждет обнаружения лягушек и когда вода превратиться в кровь"

Это было однажды, когда я не мог винить миссис Линкольн. В городе, построенным на равных частях из религии и суевериях, было сложно игнорировать беспрецедентное заражение кузнечиками, которые спустились на Гатли как черным облака. Каждый день выглядел как конец света. И я не собирался стучать в дверь миссис Линкольн и говорить ей, что это больше похоже на результат расколы луны моей девушкой и разрушения порядка вещей. У нас и так было достаточно трудностей убедить маму Линка, что его новая физическая форма была вовсе не результатом приема стероидов. Он уже и так посещал кабинет доктора Ашера дважды в этом месяце.

Когда мы подтянулись на парковку, Лена уже была там… и кое что изменилось. Она больше не водила машину Ларкина. Она стояла рядом с катафалком Мэкона в винтажной футболке U2 со словом "ВОЙНА" написанной поперек футболки, в серой юбке и своих старых черных кроссовках. Были свежие чернила вокруг пальцев. Это просто сумасшествие, как катафалк и пара кроссовок могут подбодрить парня.

Миллионы мыслей пронеслись в моей голове. Когда она посмотрела на меня, как ни один другой человек на земле. Тогда я посмотрел на нее, я отметил каждую ее деталь, в то время как остальные исчезли. И я становился самим собой, когда мы были вместе.

Это невозможно было выразить словами, и даже если бы я мог, я не был уверен, что словами были бы правильными. Но я и не должен был попытаться, потому что Лене и мне никогда не приходилось говорить, что мы чувствуем. Мы могли подумать и с помощью кельтинга передать это.